От прощания до встречи - [14]

— Хватит, хлопцы, пора смотреть на берег, — сказал мичман Лобода, хотя и ему нелегко было отвести взгляд от корабля. Может быть, даже труднее: он пришел на крейсер раньше всех, еще до спуска на воду. — Кто знает город?

— Я немножко знаю, — ответил Девин. — Год назад приходилось бывать. Но знаю только старую часть: Вышгород, Нижний город.

— Это уже что-то. Будешь пока при мне.

— Хорошо бы не разъединять нас, товарищ мичман, — сказал старшина Медведев, переводя взгляд с одного хлопца на другого. — Наша команда — готовый взвод. Знаем друг друга, умеем кое-что. В прошлогодней финской кампании довелось мне хватить лиха в отряде, собранном с бора по сосенке. Первый раз видели друг друга, ни имен не знали, ни кто на что горазд. Мо-ро-ка!

— Будем вместе, — ответил мичман.

Корабль остался далеко за кормой, взгляды моряков теперь были обращены на город. Почти всем он был незнаком, старый нерусский город. Что их там ждет? Они пока знали мало: подступы к городу захватил враг, и врага оттуда следовало выбить. Это их задача. Ничего иного они не ведали.

На берегу разобрались, построились, и мичман повел их к штабу, где намечался сбор, бригады. Девин шел рядом с мичманом и указывал кратчайший путь. С юга и с запада доносился цепкий запах гари. Год назад на улицах кипела жизнь, сейчас они были пустынны, и это внушало тревогу. Не доходя крепостной стены, Девин кивнул на широченную невысокую башню и сказал мичману, что эстонцы назвали ее Толстой Маргаритой. Необычное название вызвало у мичмана улыбку.

— Хлопцы, знаете ли вы, как зовут эту башню, что присела перед вашими глазами? Ее зовут Толстой Маргаритой.

Мичман своего добился: его улыбка передалась хлопцам.

— Похо-ожа, — сказал из строя старшина Медведев.

— На кого похожа?

— На одну Маргариту, с которой я раза три пировал. Только моя была помоложе и помягче.

Улыбки уступили место смеху, волной пробежавшему по строю. На улице из-за башни появился незнакомый капитан.

— Разгово-орчики! — крикнул мичман.

Смех утих, но, когда капитан остался позади, возобновился еще дружнее.

В штабе оставались недолго. Мичман предполагал, что на исходные позиции бригада двинется единым строем, но командование рассудило по-иному. Опасаясь вражеских лазутчиков, оно стремилось занять позиции незаметно, небольшими подразделениями. Пока взвод получал оружие и боеприпасы, мичман представился командиру роты, и они детально проработали приказ на ближайшие сутки.

И вновь Девину пришлось стать поводырем. По городу шли двумя группами, впереди Девин и мичман, замыкал взвод старшина Медведев. На поворотах останавливались, чтоб мичман мог окинуть взглядом свое воинство и предупредить о другом направлении. Не нравилось мичману это нестроевое шествие, и он клял на чем свет стоит предполагаемых лазутчиков, а чтоб хоть немножко успокоить себя, приговаривал:

— Это тебе не Ленинград, не Москва, здесь, поди, и без лазутчиков враг на враге сидит: советской-то власти без году неделя.

Девину тоже был не по душе беспорядочный шаг корабельного воинства, не вязался он с флотской формой. Будто стадо брело по городу, а не взвод военморов. Лишний повод позлорадствовать врагам.

Старый город они прошли довольно благополучно, если не считать привязчивого запаха гари, а потом изрядно поплутали, хотя в штабе мичману вручили толковую схему городских предместий. На позицию добрались лишь к вечеру, когда уже стемнело. Наскоро перекусив, прилегли отдохнуть.

Рядом с Девиным оказались старшина Медведев и комендор-зенитчик Петя Петухов, известный на весь корабль шутник и балагур.

— Ноги-то гудуть? — спросил старшина.

— Гудуть, будь они неладны, — ответил Петухов. — Как тяжелые провода.

— Скажешь тоже — про-во-да! Ты шутником-то родился, что ль?

— Нет, по нужде стал. Смеялись надо мной: Петя-Петушок да Петя-Петушок, я разозлился и сам стал смеяться.

— Ты молодец.

— Нет, не молодец. С девками у меня что-то не ладится.

— Ха-а, да я тебя запросто научу. Выгоним вот немцев…

— Не научишь. На них, на девок, надо разозлиться, а я не могу. Шибко их люблю.

— Да-а, — вздохнул старшина Медведев. — Тогда, конечно, другое дело.

— То-то и оно.

— Хватит вам! — прикрикнул из угла мичман. — Завтра чуть свет в бой, дайте людям поспать.

Сквозь дрему Девин услышал, как мичмана Лободу позвали к командиру батальона. Не думал он и не гадал, что через час к комбату потребуют и его. Нарушителем сладкого сна оказался старшина Медведев.

— Андрей, проснись, — полушепотом говорил старшина, тормоша его. — Нас вызывают к командиру батальона. Тебя, Петю-Петушка и меня. Вставай, вставай.

Комбат был краток: требовалось разведать огневые точки противника и к шести часам утра доложить координаты. По предложению мичмана в группу включены старшина Медведев и краснофлотцы Девин и Петухов. На сборы отводилось двадцать минут.

До немцев добирались целую вечность: сперва вкрадчивым шагом, потом ползком, по-пластунски. Крепким орешком стала вторая половина пути: на корабле, конечно, никто из них не ползал, пришлось вспоминать кронштадтский учебный отряд, а на одном воспоминании, без практики, далеко не уползешь. Мысленно чертыхаясь и кляня себя последними словами за плевое отношение к строевым и тактическим занятиям в школе — полагали, что на корабле все это ни к чему, — они с грехом пополам доползли до редкого кустарника, единственного более или менее надежного ориентира. Отсюда было рукой подать до немецких позиций. Отдышавшись, шепотом обсудили план дальнейших действий.