От прощания до встречи - [16]

— У него сегодня день рождения.

— Тем более. Надо либо к нему пробраться, либо здесь найти укромное место, чтоб поддержать его огоньком добрым. Мне приказано вернуться и доложить обо всем комбату. Мы втроем шестерых уложили, а если пойдет вся бригада…

— О чем разговор? — Петухов уже проверял автомат. — Пулей к комбату и назад. А фрицев мы встретим, мы их, гадов, встретим по-нашему, по-флотски. Мне теперь сам черт не страшен.

У Девина такой лихой уверенности в себе не было, и он откровенно позавидовал Петухову. Мелькнула в голове заманчивая мысль, но сейчас было не до нее. Сейчас — в путь, в обратный путь к командиру батальона. Он уже не полз, а форсировал свои версты стремительными перебежками. Добрый бросок, камнем наземь, рывок в сторону, минутный передых, и все заново. Довольно скоро пришло дыхание, высветился ритм, и дело двигалось. Иногда он сбивался с ритма — мешала стрельба позади. То слышались короткие гулкие очереди пулемета, то отрывисто и сухо строчил автомат. Гранаты еще в ход не пошли, стало быть, немцы не приблизились.

Стрельбу слышал не только Девин. Командир батальона, как только развиднелось, послал на помощь разведчикам взвод мичмана Лободы, приказав вести тщательное наблюдение. В случае необходимости взвод должен обеспечить отход разведчиков огневым прикрытием.

Девина встретили на полпути. Выслушав его доклад, мичман послал связного с донесением комбату, а взводу приказал короткими перебежками двигаться вперед. Добавил, что перебежки Девина были образцовыми и что всем надобно брать с него пример.

Девин был смущен, когда узнал, что весь взвод наблюдал за его передвижением.

— Если б я знал, я постарался бы, — сказал он.

— Если б старался, так ладно, пожалуй, и не получилось бы. — Мичман оглядел его, положил на плечо руку. — По всем правилам, тебе бы передых сделать… Только где сейчас отдохнешь?

— После войны, товарищ мичман.

— Да-а… — Мичман задумался. — Теперь только после войны.

— У старшины Медведева сегодня день рождения, — обронил Девин.

— Да-а? — удивился мичман. — Тогда надо поспешить. Давай и мы с тобой двинемся.

Мичман окинул взглядом зеленую луговину с мелькавшими по ней фигурками бойцов-краснофлотцев и побежал. Девин кинулся за ним следом.

Немецкий окоп встретил их печальной вестью — был тяжело ранен Петухов. Его уже начали перевязывать, когда подошел Девин. Первая живая кровь оказалась особенно тягостной. С йодом и бинтами суетились двое, а четыре пары глаз смотрели на Петухова молча и растерянно. Война шла уже третий месяц, корабли стреляли по фашистам едва ли не каждый день, но никто из ребят еще не видел ни живого немца, ни своей крови.

— Что ж вы пригорюнились? — спросил Петухов, переводя взгляд с одного на другого. — Неужели шестерка фрицев не стоит одного моего плеча? Что молчите?

— Плечо твое дороже, — ответил Девин и вновь позавидовал Петухову. Ему же, дьяволу, больно, а он хоть бы что, опять за свои шутки. Откуда у него прыть такая? Что ни говори, а голыми руками, один на один…

— Не-ет, Андрей, — возразил Петухов. — Шестеро-то лежат и не встанут. А плечо заживет и какой-нибудь Маргарите опорой будет. А до Маргариты мы с тобой еще не одну дюжину уложим.

Петухова отправили в тыл, и взвод взялся за лопаты: на случай фашистской контратаки надо было как следует закрепиться. Не флотское это дело — копать лопатой землю, — но иного пути у них не было.

Героем утра был старшина Медведев. В его мудрых руках немецкий крупнокалиберный пулемет сотворил чудо: сорвал контратаку своих бывших хозяев. Увидев Девина, заулыбался, кинулся обнимать.

— Как ты здесь? — спросил Девин.

— Поря-адок! Главное не дрейфить. Они как собаки: бросаются, когда их боятся.

— Сколько уложил?

— Не считал, некогда было. С десяток, должно быть, наберется. Может, побольше. Петух молодец, он так здорово поддержал. Они уже стали обходить как раз с его стороны, а он им одну очередь, другую. Да так спокойно, так ловко, в самую точку. Ну, я ему конечно тоже помог, когда они на него навалились.

— Отправили его, — сказал Девин.

— Куда?

— В тыл. Ты разве не знаешь, что он ранен?

— Кто? Петух? Ранен?

— В плечо. Он пушку вывел из строя и шестерых фрицев уложил.

Ранение Петухова расстроило старшину.

— В плечо, говоришь? Сильно?

— Навылет. В крови весь, а смеялся, шутил.

— Он и умирать будет с шуткой, такой человек. Не-ет, фрицы, Петуха мы вам не простим!

И не простили. Как только батальон подошел, ринулись в атаку. Не сломя голову, не оравой, как иной раз бывало в других бригадах, а по всем правилам матушки-пехоты. Вторую линию окопов прошли легко и почти без потерь. Немцев здесь было немного, поначалу они открыли беспорядочный огонь, а когда пригляделись и увидели превосходящие силы, предпочли отступить.

Главный бой разгорелся к вечеру. Немцам удалось подтянуть минометы, и во избежание неоправданных потерь комбат приостановил атаку. Самую верную помощь батальону могли бы оказать сейчас самолеты, но их не было. Весьма кстати пришелся бы и артиллерийский огонь. Дюжина точных залпов — и от минометов осталось бы мокрое место. Связаться со штабом, сообщить координаты, и корабельные гостинцы не замедлят пожаловать. Теоретически это не сложно, а вот на деле… Рискованно. Малейшая неточность — и снаряды могут посыпаться на свои позиции. Отвести батальон назад, в окопы? Риск, конечно, уменьшится, но и пыл наступательный у бойцов поубавится.