От плоти и крови - [78]

– Фэллон, ты пока не готова…

Она резко обернулась. Ее глаза вспыхнули, став почти черными от гнева, боли и магии.

– Взываю к силам, что сокрыты внутри этих стен. Покажите мне все. Чтобы свет пронзил тьму, я должна слышать, видеть и знать. Да будет так!

Маллик дернулся, чтобы остановить подопечную, которая собиралась взвалить на себя слишком тяжелый груз, но заклятие уже было произнесено.

Ее тело выгнулось, голова запрокинулась, а глаза стали пустыми.

Фэллон погрузилась в видение. Со всех сторон раздавались голоса. Слишком много голосов. Они кричали, выли, всхлипывали, умоляли.

Была ночь, хотя в камерах день ничем не отличался от нее. Военные втолкнули внутрь пленников, слабых, покорных и ничего не соображающих из-за транквилизаторов, содержавшихся в еде. Новых обитателей тюрьмы раздели, осмотрели, занесли в каталог и выдали им оранжевые робы. Большинство дремало по пути в камеры. И там они тоже спали и видели кошмары, заставлявшие кричать.

Некоторые старались перебороть дурман. Таких привязывали к койкам и кололи им более сильные препараты.

Время от времени заключенных отводили в лабораторию, чтобы провести очередной тест, определявший степень проявления сверхъестественных способностей.

Напрягая все силы, Фэллон сумела проникнуть в сознание одного из призраков – девушки, привязанной к столу в ярко освещенном помещении. Когда распространился Приговор, Джанин была старшеклассницей, капитаном группы поддержки, и ее главной заботой являлись плохие оценки по химии.

Одетый в белый халат мужчина с пустым лицом взял у нее кровь и подключил подопытную к аппарату, присоединив липкие холодные диски к ее голой груди. Джанин было страшно лежать обнаженной под безжалостным светом, безжалостным взглядом и безжалостными прикосновениями.

– Пожалуйста, я хочу увидеть маму. Вы знаете, где она?

Они вместе пустились в бега после смерти отца. Пустились в бега, потому что у Джанин выросли крылья и мать была напугана. Они хотели встретиться с бабушкой. Однако той не оказалось дома. А потом явились солдаты.

– Пожалуйста, – снова взмолилась Джанин, но не получила ответа от пустолицего мужчины, втыкавшего в нее иголки. Тогда она попыталась повернуть голову, но обнаружила, что не может пошевелиться. Что произошло? Неужели ее парализовало? – Помогите…

Тогда стало ясно, что из горла не доносится ни звука. Слова звучали лишь в сознании Джанин. Она не могла говорить.

Не могла говорить и не могла пошевелиться, но продолжала все чувствовать. Когда по ее щеке скользнула слеза, мужчина промокнул влагу ватным диском, положил его в небольшую склянку и сделал на ней надпись.

– Бренда, стимулятор на второе деление.

После отрывистого приказа врача в поле зрения появилась женщина. Она подошла к аппарату, взялась за переключатель, и тело Джанин прошил разряд тока.

Бренда скороговоркой зачитала данные с монитора: давление, частота сердцебиения и дыхания.

– Повышай до четырех, – велел мужчина.

В этот раз при ударе током Джанин громко закричала, хоть ее никто и не услышал, и забила крыльями, инстинктивно пытаясь улететь, сбежать.

– Проявление на четвертом уровне. Теперь давай зафиксируем их.

Ее мучители продолжили причинять боль Джанин. Даже сквозь туман транквилизаторов она начала вспоминать, что это происходило уже не в первый раз. И что матери рядом больше не было. Военные куда-то ее увели.

Когда мужчина с пустым лицом принялся кромсать крылья скальпелем, боль стала почти невыносимой. Из глаз неудержимым потоком полились слезы. Женщина собрала их в другой сосуд.

– Как и раньше, крылья перестают светиться при иссечении. – Мужчина положил окровавленный обрезок крыла в пакет, запечатал его и подписал. – Нужно получить волосы с корневыми луковицами, Бренда. Десять образцов с головы, десять – с лобковой области. И еще образец мочи. Все это отправь на материк с курьером.

– Все?

– Да, у нас под рукой останется опытный экземпляр, если потребуется что-то еще.

Мужчина не улыбнулся, но лицо его перестало быть пустым и сделалось довольным. Джанин от всего сердца прокляла своего мучителя. Не за причиненную боль, а за это удовлетворенное выражение.

Затем помещение окуталось пламенем, черным, всепоглощающим, беспощадным.

– Нет, – пробормотала себе под нос Фэллон. – Это не она. Но если пламя шло не из лаборатории, то откуда? Покажите мне.

Все охранники занимали положенные посты. Трое, чья смена недавно закончилась, сидели в столовой и ели бобовый суп, картофельное пюре из концентрата и хлеб с отмеренной каждому солдату дневной порцией маргарина. Еще двое курили снаружи. На черном рынке сигареты продавались по пять долларов за штуку, но армия хорошо обеспечивала военнослужащих.

Еще один охранник мыл пустую камеру, пока заключенный находился в лаборатории. Командир подразделения приказал отдраить каждый дюйм. Так как сегодня больше никого не должны были забирать для экспериментов, рядовой Кунс планировал провести остаток смены за просмотром фильмов на DVD, а потом отправиться на боковую.

Командир подразделения сидел в своем кабинете на втором этаже, прилежно читая доклады. На столе стояла семейная фотография: жена, сын и дочь, их супруги и дети. Все они погибли от вируса. Их смерти оставили в душе военного выжженную рану. Он свято верил, что заключенные в камерах несут ответственность за распространение болезни и за гибель его родных.