От первого лица... (Рассказы о писателях, книгах и словах) - [47]

К сожалению, нет. Главный прием изо­бражения случайных персонажей именно то, чего лишен Уотсон,— речевая самоха­рактеристика. Американец утешает дочь словами: «Он примчится сюда быстрее, чем телеграфная депеша». Одно из действую­щих лиц «Союза рыжих», желая дать пред­ставление о количестве рыжеволосых, за­прудивших улицу в ожидании вакансии, сообщил, что Флит-стрит от рыжих голов «была похожа на тачку разносчика, напол­ненную апельсинами». Прочтешь эту фра­зу — и перед глазами румяный мистер Уил­сон собственной персоной.

«Мне кажется, я нашел определение то­го белого цвета, который доминировал во всем облике Веры Николаевны. Цвет белой мыши с розоватыми глазами»,— написано у В. Катаева в «Траве забвенья». Если бы В. Катаев вспомнил фразу из рассказа «Бледный солдат»: «Мать его мне понрави­лась тоже — маленькая женщина, похожая на белую мышку»,— он, может быть, и Конан Дойла причислил бы к мовистам.

Однообразное повествование Уотсона хо­рошо разъясняет детективные методы Хол­мса, но из этого повествования трудно из­влечь что-нибудь существенное о натуре рассказчика.

Попробуем подойти к этой задаче с иной стороны.

Говоря вообще, ограничивать второстепенный персонаж исключительно ролью пе­ресказчика было бы нерасчетливо. С тем же успехом автор мог бы рассказывать и сам.

Персонаж-повествователь, мало-мальски замешанный в события, обыкновенно выби­рается не безразлично к главному действу­ющему лицу. Он всегда как-то соотносится с героем: либо дополняет его, либо паро­дирует, либо оттеняет его противополож­ностью характера, воззрений, поведения.

В первых черновиках Уотсон назывался Ормонд Секер. Однако Конан Дойлу пока­залось, что от этого имени несет дендиз­мом, и он перекрестил помощника Холмса в Уотсона.

Не стоит ли попытаться использовать эту мелочь в качестве ключика? Не озна­чает ли исключение намека на дендизм из имени Уотсона, что эта черта приберегает­ся для Холмса? Может быть, мы поторопились проститься с мистером Холмсом, и стоит внимательней присмотреться к его характеру, а затем, по сравнению или кон­трасту, наметить и облик Уотсона.

Вернемся немного назад, примерно ко времени рождения мистера Холмса. В те годы в сатирическом журнале «Punch» ре­гулярно печатались фельетоны Теккерея, обличающие снобов. Понятие «снобизм» имело тогда боевой политический смысл. Снобом называли разбогатевшего обывате­ля, желающего прослыть аристократом. По поводу преуспевающего нувориша Теккерей писал с усмешкой: «И разве не дрогнет его сердце от удовольствия, если его увидят под руку с парой герцогов на Пел-Мел».

Фельетоны Теккерея были потребностью времени. Английская буржуазия обретала чувство уверенности. Она не нуждалась ни в гербах, ни в предках. У нее были более полезные ценности: капитал, энергия, пред­приимчивость.

По странной случайности любимой ули­цей снобов была та самая Бейкер-стрит, на которой жил Холмс со своим приятелем.

Но Холмс вовсе не сноб. Как только дело касается лордов, отпрысков древних родов, в репликах его звучит насмешка: «Благо­родный лорд имел несчастье запачкать чер­нилами правый мизинец». Этому английско­му разночинцу пришлось бы по душе уве­щевание Теккерея: «Наша вина, а не ари­стократов, что они вознеслись над нами. Если вы по своей воле кидаетесь под колес­ницу бога Вишну, будьте уверены — вас пе­реедут; если перед нами, дорогой друг, каждый день будут изгибаться в покло­нах — а обожатели, готовые пресмыкаться, всегда найдутся,— мы, конечно, не удер­жимся от того, чтобы не задрать нос, и уве­руем в величие, которым так упорно нас одаряют».

Независимость и презрение к аристокра­тии распространяются у Холмса до равно­душия к королевским милостям. Когда ему собирались пожаловать рыцарское звание за услуги, «которые когда-нибудь, может быть, будут описаны», он решительно от­казался («Три господина Гаридеба») [11].

Учитывая эти обстоятельства, а также высокоморальный образ жизни Шерлока Холмса, есть основания отнести нашего ге­роя к положительным персонажам.

Но перечисленные качества не всем ка­жутся достаточными для присвоения такого высокого звания, и скромную социальную анкету частного детектива-консультанта иногда приукрашивают, представляя Шер­лока Холмса то демократом, то воинствую­щим гуманистом, защитником бедняков.

Невинные, в общем, приукрашивания обычно подкрепляются цитатами, исходя­щими от такого авторитета, как Уотсон. Вот как цитируется абзац из рассказа «Черный Питер» в послесловии к первому тому восьмитомного издания А. Конан Дойла (М. 1966):

«Он был настолько бескорыстен — настолько независим,— что нередко отказы­вал в своей помощи богатым и знатным лю­дям, не находил ничего увлекательно­го для себя в расследовании их тайн. В то же время он целые недели ревностно занимался делом какого-нибудь бедняка».

Эта выдержка — хороший повод, чтобы предупредить молодого читателя от излиш­ней доверчивости к цитатам.

Для того чтобы оценить расцветку пест­рого ситца, нужен достаточно большой об­разец. Меньше какого-то минимального раз­мера узор искажается, и вы получаете не­верное впечатление о материале. Так же де­ло обстоит иногда и с цитатами. Приведенный отрывок оказался меньше минимально допустимого, и смысл его исказился. В рас­сказе написано: