От Пекина до Нью-Йорка - [32]

У борта самолета неожиданно появилась высокая гора. Гонконг — объявили по радио. Гонконг — неповторимый город. Он вздыбился по обе стороны проливчика. Центр Гонконга называется Викторией, он расположен на горе. Высокая гора сплошь усеяна зубцами светлых небоскребов, будто горб какого-то морского чудовища. На ум приходит и другое сравнение. Город похож на горный поселок, только если сакли заменить высокими 20–30-этажными громадами. Самолет делает заход на посадку. Чтобы не нарушить воздушное пространство Китая, самолет компании «Эр Франс» поворачивает к морю и летит очень низко над склоном горы, облепленным сотнями маленьких хижин. Вдоль берега скопление джонок, борт к борту, как в Кантоне, и, если бы не раскачивающиеся мачты, можно подумать, что они стоят на суше.

Летим все ниже и ниже, все отчетливее видны кажущиеся сверху маленькими океанские суда, небольшие островки, и вдруг прямо перед нами вырастает несколько десятков небоскребов. Кажется, что кто-то украдкой оторвал кусок Нью-Йорка, посадил на эту скалу, и новоявленный саженец привился. Узкая ленточка воды — и мы уже над Азиатским материком. Самолет совсем низко спустился к морю, а затем, коснувшись песчаной косы, глубоко выдвинутой в море, побежал по направлению к острову. Приземляемся на море — звучит странно, но еще более необычно это выглядит на деле. Пассажир самолета не видит бетонной полоски под колесами, и ему кажется, будто авиалайнер садится на воду. Немного не по себе. Кое у кого это вызывает страх.

Аэропорт Гонконга Кайтак является своего рода уникальным. На небольшом скалистом островке не нашлось подходящего земельного участка для аэродрома. Поэтому намыли песчаную косу, выходящую далеко в море.

Мой сосед по самолету, шведский инженер и бизнесмен Сигурд, представитель шведской фармацевтической компании в Токио, не раз бывал в Гонконге. Он предложил вместе погулять по городу. Я охотно согласился. Английские пограничники долго и внимательно просматривали мой паспорт. Гонконг — «открытый город», но не для граждан социалистических стран. Я ждал визу для транзитной остановки на несколько часов почти два месяца.

В зале пассажирского аэропорта чиновник, стоящий под вывеской с надписью «Таможня ее королевского величества», не интересуется нами: сюда почти все ввозится беспошлинно. Японцы, итальянцы, французы, немцы приобретают товары своих стран в Гонконге по ценам значительно ниже, чем у себя дома. Здесь товары не обременены многочисленными налогами. За таможней санитарный контроль. Служащие в тщательно выглаженных шортах, шерстяных гольфах и фуражках с эмблемой британской короны действуют деловито. Напутствуемые гулом авиалайнеров, срывающихся с бетонной дамбы, на автобусе авиакомпании едем в отель. В нашем распоряжении 8 часов. Авиакомпании специально делают такую длительную остановку, чтобы пассажиры имели время осмотреть город, магазины, сделать покупки.

Душная и влажная жара окутывает нас. Прямые солнечные лучи нещадно жгут и, кажется, проникают сквозь одежду, которая немедленно становится влажной от пота. Вот мы и в городе, поразительно живучем, удивительно современном, выжившем, несмотря на мрачные прогнозы, высказываемые в Англии при его рождении.

У колыбели этого детища британской короны ему пророчили злосчастную судьбу. Английский премьер лорд Пальмерстон тоскливо говорил: «Гонконг — голая скала, на которой не вырастет ни одно строение». А королева Виктория, регулярно отмечавшая в дневнике настроения своего супруга, принца Альберта, записала однажды: «Альберт от души смеялся, узнав, что мне достался остров Гонконг».

В одном серьезном английском исследовании о Китае того времени был раздел, посвященный Гонконгу. Он был озаглавлен: «Гонконг: его положение, перспективы, характер и абсолютная непригодность для Англии во всех отношениях»[21].

Несмотря на эти прогнозы и прорицания, клочок скалистой земли, городок, возникший как торгово-перевалочная база на перепутье морских дорог, превратился в крупный промышленный и торговый центр. Город рос как на дрожжах, больной всеми пороками капиталистического Запада и колониального Востока. Рядом с роскошью и фешенебельностью центра колонии — Виктории, всего через узкий пролив, на материке, находится Коулун — район с широкими асфальтированными дорогами, бесконечным количеством крупных и мелких магазинов, лавочек, кафе, ресторанов, опиекурилен, официально запрещенных колониальными властями. Тут же и «китайский город», место жительства гангстеров, контрабандистов, фальшивомонетчиков, сосредоточение уголовного мира. На кривых, запутанных улочках Коулуна тесно, шумно, круглые сутки буйствуют запахи. В открытых окнах, на прилавках, лотках лежали горы подпорченных фруктов, тут же под навесами в масле шипели пампушки, в котлах варилось цзайлами — дешевый рис, зерна которого были маленькими и безвкусными. Китаянки, несмотря на удушающую жару, одетые в черные с разрезом на боку халаты, что-то мастерили, сидя на обочинах тротуаров. Рядом с ними стояли лотки с сигаретами, чаем, жевательной резинкой, бегали голые ребятишки с большими животами и кривыми ножками. С крыш зданий свешивались полотнища с крупными, написанными красной или черной краской иероглифами, пестрели американские, японские, индийские и тайваньские реклам-. ные объявления, сновали кули, нищие, разносчики воды (эта часть города не имеет водопровода).