От наукоучения - к логике культуры (Два философских введения в двадцать первый век) - [4]

И если уж загонять эту занозу поглубже, сформулирую все же несколько собственно логических предположений.

Логика культуры, понимание вещей в идее "произведения" означает:

1) актуализацию философской логики как диалогики, как логики диалога логик. Логики, ранее выступавшие и координированные последовательно, поступательно, в XX веке проясняются в их одновременном общении, в диалогике самостоятельных Разумов;

2) актуализацию философской логики как логики парадокса. Раздумье над понятийным воспроизведением вне-понятийного, вне-логического бытия, бытия немыслимого, дающего начало мысли, - вот проблема, стоящая в средоточии разума XX века, накануне века XXI;

3) актуализацию в соответствии с этим (1 - 2) идеи начала логики, начала многих логик. Пафос понимания сосредоточен накануне XXI века (в каждой сфере человеческой деятельности) в той точке, в которой мысль понимается накануне мысли, бытие - накануне бытия (бесконечно-возможного бытия), культура накануне культуры. То есть как "культура впервые". Или, если вдуматься, как культура в собственном смысле слова, как произведение.

Предполагаю, что именно этот, третий, момент ("логика начала логики") соединяет все определения современной философской логики как логики культуры.

Конечно, в этом "если вдуматься..." я забежал далеко вперед, чуть ли не в заключение книги. Но думаю, что такое краткое предвосхищение целостной логической картины, образа (в смысле эстетическом) мысли насущно для каждого философского произведения.

Во всяком случае, мне это "забегание" и "предвосхищение" было необходимо, чтобы очертить тот реальный логический контекст, в который должно быть встроено сейчас (1990 год) мое исследование 1975 года.

Конечно, повторяю, все эти определения и размышления носят здесь, в предисловии, сугубо предварительный характер, требуют деятельного обоснования, скрупулезной конкретизации. Постараюсь далее не скаредничать в такой скрупулезности. Но все же я должен был сейчас наметить этот установочный пунктир, хотя бы для того, чтобы уточнить те логические координаты, в которых будет двигаться дальше мысль автора и читателя. И чтобы это чтение и это понимание было действительно философским, оно должно быть очень трудным: одновременно идти от начала мысли - к концу, от окончания - к началу, иными словами, философское "исследование - изложение" должно быть (и всегда является, в той мере, в какой оно - философское...) своеобразным кристаллом. Философия выдает на-гора то, что Л.С.Выготский называл синтаксисом и семантикой "внутренней речи" (мысли в собственном смысле слова).

Правда, надо уточнить еще один момент. Те определения логики культуры, которые связаны с идеей "парадокса" и "начала", будут в дальнейшем изложении развиты менее всего. Эти определения будут представлены отдельно и детально в книге "Кант. - Галилей. - Кант. Разум Нового времени в парадоксах самообоснования". Здесь же, особенно в первой части, я сосредоточу внимание на определении философской логики культуры только как диалогики. Такое ограничение объясняется основной задачей предлагаемой книги.

Коль скоро контекст очерчен, можно точнее определить эту основную задачу.

Непосредственно в предлагаемой книге предполагается дать лишь введение в философскую логику культуры. Здесь не будет развита сама эта логика, но будет лишь показана необходимость перехода от философской логики "наукоучения", характерной для "разума познающего" (XVII - XIX веков), - к разуму, стремящемуся понять культуру (в ее всеобщих онто-логических предположениях (канун XXI века).

Причем сама необходимость такого перехода ("трансдукции", то есть логической формы коренного преобразования логических начал в процессе их логического доведения до предела) будет в этой книге представлена в двойном плане, в форме двух, относительно самостоятельных философских введений в XXI век.

Однако, прежде чем двигаться дальше, остановлюсь на одном понятии, введенном для терминологической простоты и все же без уточнений могущем лишь усложнить понимание, особенно у читателей, наторелых в истории философии.

Речь идет об определении логики мышления Нового времени как логики наукоучения. Используя этот термин, я имею в виду не только "Наукоучение" Фихте, хотя идея фихтевских "основоположений наукоучения", необходимо выходящих за пределы науки в собственном смысле, в моей книге очень существенна3. Но главное - в другом. Этот термин точно выявляет одну, решающую для меня, особенность мышления Нового времени - особенность философской рефлексии XVII - XIX веков. Философия (прежде всего философская логика этой эпохи) есть логика обоснования (актуализации) бытия как предмета познания (см. детальнее основной текст). Иначе говоря, в философии Нового времени (не в "науке") исходное, само собой разумеющееся, познавательное освоение бытия отбрасывается в сферу предельного сомнения, в точку своего до-начального начала, своей возможности. Это означает, что сама теоретическая мысль, само научно-теоретическое отстранение от внеположного бытия (картезианская двусубстанциальность) философски осмысляется только в той мере, в той форме, в какой познания еще нет, еще под вопросом его возможность (ср. фундаментальное сомнение того же Декарта).