От межколониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII-начале XVIII в. - [213]
Военные неудачи 1690-х годов и общий ход и характер англо-французского соперничества в Северной Америке привели к тому, что даже самые сильные и развитые английские колонии осознали свою зависимость от метрополии, а их верхушка взяла курс на активизацию имперских связей.
В целом соперничество двух колониальных держав в Северной Америке, с одной стороны, способствовало складыванию американской нации и соответственно объективно ускоряло движение английских колоний к независимости, а с другой — явно затрудняло этот процесс (не случайно завоевание Канады в ходе Семилетней войны явилось важнейшей предпосылкой предреволюционного кризиса и Войны за независимость).
Английский фактор оказывал неоднозначное влияние на развитие североамериканских владений Парижа. С одной стороны, он также безусловно стимулировал процессы внутренней консолидации, которые шли (хотя и более медленными темпами, чем в английских колониях) в колониальных обществах Акадии и Канады. Причем этому способствовали не только многочисленные столкновения подданных двух держав, но и торговые контакты жителей французских колоний с бостонскими купцами, укреплявшие экономическую независимость канадцев и акадийцев от метрополии. С другой стороны, состояние военной тревоги, в котором часто оказывалась Новая Франция, отнюдь не всегда положительно сказывалось на ее внутренней жизни, которая подчинялась военным задачам, ставившимся «Старой» Францией и отвечавшим в первую очередь ее интересам.
Подводя общий итог проделанного исследования, отметим, что взаимосвязь внешней политики Англии и Франции с колониальной политикой этих держав в Северной Америке, а также с самостоятельными внешнеполитическими акциями их колоний была отнюдь не жесткой и не линейной. Современный британский историк Б.П. Ленман слишком прямолинейно утверждает, что в колониях «небольшие силы производили гораздо более значительный результат, чем большие армии, которые вели затяжную войну на "европейской площадке" в Бельгии».[1371] Проведенный нами анализ показал, что этот результат все же далеко не всегда был решающим, а самое главное он не был окончательным. На всем протяжении XVII — начала XVIII в. судьба колоний решалась метрополиями, которым всегда принадлежало последнее слово в разрешении колониальных конфликтов и которые при этом руководствовались прежде всего своими собственными интересами. В то же время на процесс принятия тех или иных решений английскими и французскими политиками определенное влияние оказывала конкретная обстановка в колониях, а в Англии в некоторой степени и мнение самих колонистов.
Взаимодействие участников рассмотренных нами международных процессов, так или иначе влиявших на ситуацию в Северной Америке и вокруг нее, можно наглядно представить в виде схемы (см. с. 534).
Здесь мы видим характер взаимосвязи таких неодинаковых по силе воздействия факторов, как
— политика метрополий по отношению к своим колониальным владениям;
— политика метрополий по отношению к колониальным владениям друг друга;
— политика английских и французских колоний по отношению друг к другу;
— обратное воздействие колоний на метрополии;
— взаимодействие английских колоний между собой;
— воздействие со стороны отдельных групп английского общества на принятие того или иного решения.
В качестве конкретного примера взаимодействия этих факторов можно привести Утрехтский мир. Переход к англичанам Ньюфаундленда и побережья Гудзонова залива являлся прежде всего результатом успешных фландрских кампаний, которые позволили английскому правительству диктовать условия мира и потребовать уступок в колониях (при этом итоги боевых действий на самом Ньюфаундленде и Гудзоновом заливе не имели значения). Уступка Акадии наоборот была прямым следствием операции, проведенной англичанами в Северной Америке объединенными силами колоний и метрополии (хотя и здесь свою роль сыграло то обстоятельство, что французы в Утрехте оказались в ситуации, когда ради сохранения испанской короны за Филиппом V, они были готовы пойти на определенные жертвы, тем более в колониях).
Классик американской литературы Уильям Фолкнер утверждал: «Прошлое не мертво — оно еще даже не прошло». На наш взгляд, это утверждение можно отнести и к сюжету данного исследования.
Утрехтский договор, выбранный нами в качестве верхней временной границы данного исследования, подвел итоги Войны за испанское наследство, а вместе с ней и всего «первого раунда» колониальных войн между Англией и Францией. Этот договор явился важным, а в определенной степени и переломным моментом в истории Североамериканского континента. Споря о принадлежности территорий, казавшихся более или менее мелкой разменной монетой в большой игре, английские и французские дипломаты, сами того не ведая, наметили некоторые контуры современной политической карты Североамериканского континента и определили направления исторического развития американского и канадского народа.
Известный специалист по истории внешней политики США С.Ф. Бимис, отметил, что Утрехтский мир называют «началом дипломатической истории США, поскольку его статьи стали корнями проблем, с которыми прошлось столкнуться американской дипломатии». Бимис обратил внимание на то, что поставленный в Утрехте вопрос о разграничении между Новой Францией и владениями Компании Гудзонова залива впоследствии привел к формулировке идеи о 49-й параллели как границе между Луизианой и Английской Канадой, которая в 1818 г. стала границей США.
