От любви до ненависти и обратно - [41]

– Нет здесь бесовки! Ты зачем явился?

– Поздно уже, – ответил западник и поразился разрушению в спальне. – С Гретой все в порядке?

– Все великолепно у Ее Величества, – зло ответил Верн. – Наслаждается величием. С великой величины.

– Что ты творишь? – терял терпение Оберон. – Зачем напился? Сам ведь женился. Никто не заставлял.

– Обстоятельства заставляли, – хмуро ответил Верн.

– Неправда.

Оберон налил и себе вина, сел на кровать.

– Так где же Грета?

– В башне. Где и положено жить ведьме.

– У-у.

– Ты какого черта здесь? Я спать хочу.

– Король женился. Такое событие вызывает интерес. Вы с Гретой показываться народу будете? Пир устраивать? Кого приглашать? По городу прокатитесь, принимая поздравления от всех гильдий?

Верн еще больше нахмурился.

– Ну вот. Опять сначала делаешь, потом думаешь, – сказал Оберон. – Доставай жену из башни и мирись с ней. Не хочешь, полагаю, чтобы узнали о ваших… необычных отношениях.

– Она отравила меня! – взорвался Верн. – Бровью не повела. Но сколько было сожалений в милом личике, когда поняла, что не буду в ногах ее ползать, содрогаясь в предсмертной агонии.

Оберон ничего не ответил, просто сидел и пил вино, наблюдая за расхаживающим по комнате королем.

– Тогда я тебя внимательно слушаю, – заключил, наконец, западник. – Что мне говорить желающим вас поздравить?

Верн остановился и лег лигром на кровать.

– Скажи: король подарки желает сделать своим подданным. Не пировать, пока простые жители с рассвета до заката трудятся, а одарить их, как одарил Зверь короля радостью. Раздай деньги, что пошли бы на праздник, всем бедствующим. Детям какие-нибудь фрукты и сладости прикупи. В общем, пусть народ веселится. А король с королевой приняли обет Сдержанности.

– Предположим, тебя это спасет на какое-то время, – улыбнулся Оберон. – А дальше что?

– Я спать.

– Не время спать, мой король! Дело есть.

– Катился бы ты со своими делами. Я спать хочу.

– Вести с островов.

Верн приподнял голову.

– Побережьем интересуются. Прознали, что проклятие снято, и теперь хотят эту землю себе.

– Это как понимать?

– Королевство создали маги. Если южные провинции согласны подчиняться Флидабургу – это их дело. Но побережье никому из семей не принадлежит. Магов нет, значит, и Флидабург на берег не имеет прав, – Оберон посмотрел на мрачного Верна. – Говорю лишь то, что услышал. Надо быть осторожнее. И укреплять армию. Сильной магии у нас нет, защититься от набегов будет сложно. Флот тебе нужен, Верн.

– Нужен-то нужен. Только сколько лет пройдет, пока я его строить буду. Магов точно не хватит? Не защитят берег?

– Нет больше сильной магии. Самим придется воевать с морскими демонами. Ты король мягкий, полагаю, они медлить не будут.

– Мягкий, – ухмыльнулся Верн.

– По их меркам ― да. Ни одной деревни не разорил, когда к власти пришел. Массовые казни не устраивал. К тому же, многие помнят, как распустил ты наемников, потому что слишком свирепые. В общем, плохая у тебя, Верн, репутация. Не устрашающая.

Оберон выпил еще вина.

– Сказал я все. Теперь и спать можешь. Есть сон еще?

– Да какой сон, – огрызнулся Верн. – Собери совет. И пусть слуги поесть принесут что-нибудь.

– Слушаюсь, – поклонился Оберон и вышел из королевской спальни.

Он созвал всех в зал для совещаний, изложил, по какому поводу собрались, но короля все не было.

– Я, пожалуй, пойду, потороплю его, – сказал Оберон собравшимся. – Иначе до рассвета ждать будем.

Идею его одобрили и тем удачней, что выход Оберона совпал с появлением поварят с закусками и медом. Западник довольно улыбнулся и пошел за Верном. Хотя, если честно, ему было не столько важно найти короля, сколько хотелось прогуляться рядом с башней. Уже вторые сутки Оберон не следил за Гретой, отчего чувствовал в себе небывалую тревогу. Нехватку чего-то. Чего-то очень важного, что заполняло его бестолковые одинаковые дни красотой и чувственностью.

“Высоко, – с грустью подумал Оберон, задрав голову. – Не дотянутся до тебя деревья. Не смогу узнать, чем занята и чем печалишься”.

– Что ты делаешь? – вдруг поймал его за стыдным разглядыванием Верн.

– Наслаждаюсь луной, – как мог спокойно ответил Оберон.

– Трудно наслаждаться невозможным. Недосягаемым.

– Оттого наслаждение это так прекрасно.

Верн подошел ближе, и Оберон видел в его хищном взгляде сомнение.

“Что ж… Когда-то нужно сознаваться. Почему бы не сейчас?” – пролетело в голове у Оберона.

– Почему ты не пришел в молебную рощу? Я хотел, чтобы ты обвенчал нас.

– Зачем? Я не старейшина.

– Ты важнее любого старейшины.

– Я не хотел.

– Считаешь, я сделал ошибку?

– Невесту послал тебе Зверь. Не мне судить о твоих решениях. Грета согласилась.

– Да, – грозно сказал Верн. – Она согласилась. И теперь моя жена.

– Я знаю.

Верн покосился на башню, но потом вдруг стал болтать о морских оборотнях. Говорил, что пригласить их делегацию надо. Поговорить, попытаться наладить общение. А чтобы не думали, что он слишком мягкий, провести турнир рыцарский. Показать, что и столичные оборотни в силе и смелости не уступают.

Оберон все кивал и, кажется, с них обоих ушло напряжение. Западник еще раз поднял глаза на башню. Цветные окошки светились в черной ночи манящими метками.