От любви до ненависти - [9]

— … отнесемся с юмором и… Короче… Нет, я не предлагаю себя вам в любовники… Хотя… Нет, я трезво смотрю на вещи. Я не красавец, мне пятьдесят шесть лет. Но, поверьте, я в прекрасной физической форме. Я никогда не был женат. Знаете почему? Потому что всегда был, извините за прямоту, бабник. Вы этого не замечали и не могли заметить, потому что я относился и отношусь к вам по-особенному. У меня было бесчисленное количество романов. У меня опыт и, извините, мастерство.

Голос его креп от слова к слову, он глядел уже не в стол, а на меня своими близорукими огромными глазами сквозь толстые очки. Он глядел уже твердо, и была в его осанке, черт побери, гордость какая-то, привлекательность! И ничего старческого. И, между прочим, все зубы или целые, или очень аккуратно починены хорошим дантистом. И дыхание, кажется, свежее.

— Я говорю без экивоков. Вам необходимо изменить. Говорю как врач. И я готов прийти вам на помощь.

Ого! Да он совсем осмелел! Он вовсю шутит.

Я готова была уже высмеять его, без особой злобы, конечно, но так, чтобы навсегда отшибло у него охоту делать мне подобные предложения. Но не успела. Он продолжил без всяких шуток, серьезно, веско. Грустно.

— Конечно, это выглядит нелепо. Но, поверьте, Люда… Для меня это будет самый счастливый день в жизни. Потому что никого я так… Понимаете?

— Вполне. То есть я сразу два добрых дела сделаю: и себя полечу, и вас осчастливлю?

Он промолчал.

— Извините, — сказала я.

— Ничего, — сказал Штыро. — Считайте, что этого разговора не было.

— Почему? Разговор был. И есть.

— Вы серьезно?

— Вполне. И вы правы, было бы гораздо смешнее, если б вы подъезжали с разными там подходцами, намеками и так далее. Вы правы. У меня хороший задел в работе, и завтра с обеда я свободна. Часов с трех. А вы?

— Завтра?

Похоже, он перепугался: неужели так скоро?

— Да, завтра.

— Завтра, хорошо. То есть я несколько занят, но я… Это нетрудно. Если вас устроит в пять часов, то…

— Вы далеко живете?

— Рядом!

И он дал мне свой адрес. Это было действительно рядом.

Что ж, нанесем упреждающий удар.

Я не предполагала, что буду так волноваться.

И не в одном волнении дело. Я, в сущности, впервые в жизни почувствовала себя действительно изменяющей. Одно — регулярно обманывать мужа милого, да постылого, совсем другое — обмануть любимого человека. Пока любимого.

Но я не видела выхода. Я вбила себе в голову, что все скоро кончится, что меня могут бросить, а я не могу быть одна, я не могу, блин, чтобы меня не любили. Штыро, конечно, не замена. Это будет проба. Генеральная репетиция. Упражнение на тему: могу ли я быть с другим?

Я старательно подготовилась. Я цвела и благоухала.

Я старалась не замечать, как подрагивали пальцы Якова Яковлевича, когда он разливал шампанское.

У него было уютно, квартира не имела на себе печати холодного холостячества, она не выглядела одинокой. И это меня почему-то приободрило.

Старичок, похоже, и впрямь был опытен. Вел легкий разговор, мимоходом руку поцеловал, мимоходом коснулся щеки. И вообще был совсем другим: я ведь в белом халате его привыкла видеть и в очках. Здесь же, в домашнем приглушенном свете, его глаза даже не выглядели уставшими и набрякшими, как это бывает у близоруких людей, снявших очки.

Нашел какой-то естественный повод перейти из кухни, где мы сначала устроились, в комнату. Правильно: не сразу, не сразу, надо дать женщине адаптироваться. Слава богу, не предлагал стариковских штучек: потанцевать или на брудершафт выпить. Мы по-прежнему оставались на «вы». Мы чувствовали себя заговорщиками.

За окном начало темнеть.

— Что ж, — сказал он.

— Что ж… — сказала я.

Меня удивил его торс. Да, седоватые волосы на груди, да, шея уже с возрастной краснотой и морщинами, но мышцы рук и груди округлы, молоды и, пожалуй, попривлекательней, чем у Ильи. Старичок и впрямь не дает себе увять, и турник над дверью недаром укреплен, гиря в углу у балконной двери не просто так пылится!

Не показывая себя всего, он обнажал меня не спеша, умело. Уложил меня, любовался мной.

Мне не было стыдно.

Я не чувствовала и возбуждения.

Мне было холодно и тоскливо.

Налюбовавшись, он укрыл меня одеялом, сам оставаясь вовне. Я мысленно его поблагодарила.

Он создал мне мое пространство, а потом стал постепенно осваивать его. Неспешно. Деликатно.

…Все, что сделал он, было, как бы это сказать… Было профессионально. Предполагаю, он занимается аутотренингом. И уж конечно, чувствовался богатейший предыдущий опыт.

Повторяю, все было исполнено идеально. Он отнесся ко мне как хороший музыкант к дорогому инструменту и извлек все звуки, на которые инструмент способен. Я получила должный комплекс ощущений. И отдарила его, чем могла.

Потом я приняла душ.

Потом мы опять выпили шампанского, он был тихо счастлив и доволен, я — абсолютно спокойна.

Я не чувствовала, что изменила.

Получив, повторяю, весь должный комплекс ощущений, не почувствовала, что впервые за долгие годы переспала с другим мужчиной. Что же я чувствовала? Не знаю… Пожалуй, вот: что выполнила некий набор физических упражнений с заранее известным результатом. И — все! Причем никакого желания повторять этот набор не имела, потому что знала: будет то же самое. Абсолютно. Будет все аккуратно, как нужно, как должно. С — положительным эффектом для тела и нулевым эмоциональным результатом.