От лучшего к величайшему - [52]

Но больше всего они лгут, когда видят, что другие люди обманывают открыто.

В одном из экспериментов Ариели попросил студента (на самом деле бывшего актером) встать спустя минуту после начала эксперимента и безапелляционно заявить, что он решил все двадцать задач. «Увидев, как этот мини-Мейдофф[17] беспардонно лжет и уходит с кучей денег, оставшиеся студенты заявили, что решили вдвое больше задач, чем члены контрольной группы, – писал Ариели. – Создается впечатление, что обман заразен».

Заразность обмана приходит на ум каждый раз, когда мы наблюдаем за шоссейными велогонками. Вчера Мэтт Дикинсон заново оценил масштабы аферы, которые раскрылись после скандала с Лэнсом Армстронгом. Здесь просто не хватит места для того, чтобы перечислить имена всех велосипедистов, которые, как оказалось, тоже принимали наркотики. Это практически был каждый гонщик.

Мы часто относимся к допингу как к некоему этическому Рубикону и считаем, что те, кто перешел его, – либо как минимум воображаемое, либо реальное зло (вспомните скандал с диффамацией Бена Джонсона[18]). Открытия Ариели говорят о том, что все здесь не так однозначно. Он обнаружил, что многие люди лгут, когда к этому их подталкивают окружающие условия. Другими словами, когда мы думаем, что обман нам сойдет с рук или, что даже важнее, когда мы считаем его нормой.

Когда мы читаем мемуары и интервью с теми спортсменами, которые в прошлом попадались на допинге, то невольно поражаемся психологической схожести их оправданий. Будь то Флойд Лэндис, Дэвид Миллар или Дуэйн Чемберс, каждый из них, хотя и по-своему, в качестве смягчающего обстоятельства упоминает о широком распространении обмана в спорте. В своем интервью, данном в 2005 году, Чемберс говорил: «Все тоже занимались этим, так почему не я? Я понимал, что мне никогда не достичь своей мечты, если я не сравняюсь на площадке со всеми». Поведенческие экономисты, в том числе и Ариели, утверждают, что, для того чтобы снизить распространенность обмана в спорте, необходимо изменить условия его существования: эксплуатировать, например, психологическую географию, доказывая там, где это необходимо, что ложь в спорте не так распространена и не считается нормой, как это может представляться.

Это имеет отношение к новому тренду в психологии – «наджингу»[19] – подталкиванию людей сквозь «архитектуру выбора» к правильным решениям. В широком смысле эти методики, безусловно, эффективны. Вероятно, спорт может активно задействовать некоторые из них в работе по борьбе с допингом.

Однако поведенческая экономика склонна к тому, чтобы не замечать нечто очень важное. Рассматривая среднюю динамику по группам и отдельным странам, она игнорирует при этом самый интригующий вопрос: почему некоторые люди обладают иммунитетом к окружающему их психологическому контексту? Если взять пример спорта, почему некоторые спортсмены ведут себя правильно, даже оказавшись погруженными в культуру использования допинга; общаясь со своими товарищами по команде, применяющими допинг и считающими, что они не победят, если не будут «делать как все»?

В этом плане, пожалуй, самым показательным можно назвать пример велогонщика-шоссейника Кристофа Бассона. Француз выступал в составе команды Festina, когда во время многодневной гонки «Тур де Франс» в машине одного из технических сотрудников команды было обнаружено большое количество запрещенных медицинских препаратов (эритропоэтина, тестостерона и амфетамина). Этот инцидент превратился в крупнейший допинговый скандал в истории мирового спорта.

Расследование вскрыло широкую и сложную систему поставки и применения допинга командой Festina. Масштабы и организованность операций поражали воображение. Они затрагивали практически всех членов команды. Однако в команде был один спортсмен, который сумел противостоять этой атмосфере коллективного обмана, не говоря уже о приказах руководства команды. Согласно показаниям двух обвиненных в использовании допинга гонщиков – Армина Мейера и Кристофа Моро, – Бассон оказался единственным членом команды, который выступал против всей этой тайной операции. И он поступил так не просто потому, что его не удалось склонить к обману. И в дальнейшем он смог противостоять уговорам и угрозам. Он подвергся остракизму со стороны членов команды, ему не разрешали участвовать в праздновании командных побед. В конечном счете в начале 2000-х он был изгнан из Festina. Но он не сломился.

Кёрсти Уэйд, английская бегунья на средние дистанции, другой пример спортсмена, кто остался верен своим принципам. Она участвовала в спортивных соревнованиях в то время, когда прием допинга в спорте был почти что привычным делом, особенно в Восточной Европе. У многих ее соперниц росли на лице волосы и имелась мощная мускулатура. Они занимались обманом с такой же очевидностью, как и тот парень в эксперименте, который через минуту вставал и заявлял о том, что решил все двадцать задач. Уэйд знала, что ее единственный шанс победить заключался в том, чтобы следовать за всеми. Но она этого делать не стала. Она осталась чистой от допинга.

Можно назвать много других спортсменов, честность которых была вознаграждена безвестностью. Вы не получите награду, придя на седьмом месте, даже если шесть атлетов, опередившие вас, использовали допинг.