От литеры до литературы - [3]
Возможно, люди из команды «Аполлона» не так уж много нового дали науке, но они внесли большой вклад в литературу. Шимпанзе Хэм ни с кем не делился своими впечатлениями о космосе. Он не пробовал своих сил в поэзии. Ему и в голову не пришло бы читать вслух отрывки из Библии, которые, как неожиданно оказалось, замечательно передают впечатление от ухода с орбиты Земли в глубины космоса. Для людей же наблюдение издалека за восходом Земли оказалось лучшим поводом вспомнить самый древний из мифов о Сотворении мира.
Самое трогательное в истории о том, как экипаж «Аполлона-8» читал вслух Библию, – то, что ее участники не имели литературоведческого образования, но, оказавшись в чрезвычайных обстоятельствах, нашли для выражения своих впечатлений не только собственные слова, но и слова древнего текста. Трое астронавтов напомнили мне о том, что самые заметные фигуры в истории литературы вовсе не обязательно были профессиональными писателями. Напротив, среди них было много далеких, казалось бы, от литературы людей – от месопотамских счетоводов и неграмотных испанских солдат до стряпчих средневекового Багдада, непокорных майя и пиратов из укромных бухт Мексиканского залива.
Но важнейшим из уроков, которые преподал полет «Аполлона-8», оказалось открытие: фундаментальные тексты мировой литературы, например Библия, имеют непреходящее значение. Они – исходные коды культуры как таковой, они рассказывают людям, откуда те произошли и как следует жить. Священнослужители не единожды превращали эти тексты в святыни, и вокруг них собирались империи и нации. Короли поддерживали распространение этих текстов, поскольку понимали: вымысел может послужить обоснованием завоевательных походов и сплотить народ в рамках общей культуры. Фундаментальные священные тексты возникали изначально в определенных местах, но по мере того, как учение распространялось и возникали новые тексты, земной шар постепенно превращался в карту литературных влияний – в зависимости от того, какие именно тексты доминировали в тех или иных областях.
Возрастающее влияние основополагающих текстов делало литературу причиной множества конфликтов, в том числе большинства религиозных войн. Даже в наши дни, после того как Фрэнк Борман, Джеймс Ловелл и Уильям Андерс вернулись на Землю, против них был выдвинут судебный иск: воинствующая атеистка Мэделин Мюррей О’Хэйр потребовала, чтобы суд запретил НАСА впредь «чтение христианской религиозной Библии… в космосе и распространил этот запрет на всю дальнейшую деятельность в области исследования космоса»[15]. О’Хэйр понимала силу воздействия фундаментального текста, и ее это не устраивало.
Чтение Библии оскорбило не только О’Хэйр. Пока Борман вращался вокруг Луны, Хьюстонский центр регулярно передавал ему сводки новостей – в Центре управления полетами их называли Interstellar Times[16]. Астронавт узнавал и об освобождении солдат в Камбодже, и о развитии событий с плененным северокорейскими пограничниками разведывательным судном США «Пуэбло».
История «Пуэбло» постоянно возглавляла сводки, дабы Борман не забыл, что поднялся в космос, чтобы обеспечить победу «свободного мира» в лунной гонке с Советским Союзом и коммунизмом. Миссия «Аполлона-8» являлась частью холодной войны, а та в значительной степени представляла собой войну между фундаментальными текстами.
Советский Союз был основан в соответствии с идеями, возникшими намного позже Библии. «Манифест Коммунистической партии» Маркса и Энгельса, который благоговейно читали Ленин, Mao, Хо Ши Мин и Кастро, появился всего за 120 лет до полета «Аполлона», но, казалось, мог соперничать с такими древнейшими основополагающими текстами, как Библия. Собираясь прочесть отрывок из Библии, Борман, вероятно, вспоминал советского космонавта Юрия Гагарина, первого человека, побывавшего в космосе. Хоть и вдохновленный идеями «Манифеста Коммунистической партии», Гагарин не взял в космос эту книгу, а после его триумфального возвращения на Землю Н. С. Хрущев заявил: «Вот Гагарин в космос летал, а Бога там не видел»[17]. В космосе тоже шла яростная битва идей и книг.
Чтение Бытия на борту «Аполлона-8» говорило также о важности связанных с литературой технологий, изобретенных в разных частях света и постепенно сближающихся между собой. Борман записал строки из Бытия, используя алфавит – самый рациональный письменный код, созданный в Древней Греции. Он писал на бумаге – наиболее подходящем материале, изобретенном в Китае и попавшем в Европу и Америку через арабский мир. Он копировал слова из Библии, оформленной в виде листов бумаги, переплетенных в книгу – полезное изобретение древних греков, введенное в повседневный обиход римлянами. Текст на страницы был нанесен методом печати – китайского изобретения, которое позднее развили в Центральной Европе.
Литература зародилась лишь после того, как словесность сочеталась с письменностью. До того словесность существовала лишь в форме устной традиции и имела иные законы и цели. Но когда она стала письменной, возникло новое явление, новая сила: литература. Вся дальнейшая история литературы началась с той встречи, а это значит, что для того, чтобы рассказать историю литературы, мне следует уделить внимание и устной словесности, и развитию соответствующих технологий – алфавита, производства бумаги, переплетного дела, книгопечатания.
Тридцатилетний опыт преподавания «Божественной комедии» в самых разных аудиториях — от школьных уроков до лекций для домохозяек — воплотился в этой книге, сразу ставшей в Италии бестселлером. Теперь и у русского читателя есть возможность познакомиться с текстами бесед выдающегося итальянского педагога, мыслителя и писателя Франко Нембрини. «Божественная комедия» — не просто бессмертный средневековый шедевр. Это неустаревающий призыв Данте на все века и ко всем поколениям людей, живущих на земле. Призыв следовать тому высокому предназначению, тому исконному желанию истинного блага, которым наделил человека Господь.
В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.
Настоящая книга, написанная писателем-документалистом Марком Уральским (Глава I–VIII) в соавторстве с ученым-филологом, профессором новозеландского университета Кентербери Генриеттой Мондри (Глава IX–XI), посвящена одной из самых сложных в силу своей тенденциозности тем научного достоевсковедения — отношению Федора Достоевского к «еврейскому вопросу» в России и еврейскому народу в целом. В ней на основе большого корпуса документальных материалов исследованы исторические предпосылки возникновения темы «Достоевский и евреи» и дан всесторонний анализ многолетней научно-публицистической дискуссии по этому вопросу. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.
Канадский ученый, эколог и политолог Вацлав Смил знаменит своими работами о связи энергетики с экологией, демографией и реальной политикой, а также виртуозным умением обращаться с большими массивами статистических данных. Эта книга, которая так восхитила Билла Гейтса, обобщает самые интересные материалы, которые Смил пишет для журнала IEEE Spectrum – одного из ведущих научно-инженерных изданий мира, и представляет собой актуальное руководство для понимания истинного положения дел на нашей планете.
Наша сегодняшняя жизнь перенасыщена информацией, однако большинство людей все же не знают, как на самом деле устроен наш мир. Эта книга освещает основные темы, связанные с обеспечением нашего выживания и благополучия: энергия, производство продуктов питания, важнейшие долговечные материалы, глобализация, оценка рисков, окружающая среда и будущее человека. Поиск эффективного решения проблем требует изучения фактов — мы узнаем, например, что глобализация не была неизбежной и что наше общество все сильнее зависит от ископаемого топлива, поэтому любые обещания декарбонизации к 2050 году — не более чем сказка.
Сочинение итальянского дипломата, писателя и поэта Бальдассаре Кастильоне (1478–1529) «Придворный», соединяющее воспоминания о придворной жизни герцогства Урбино в начале XVI века с размышлениями о морали, предназначении, стиле поведения дворянина, приближенного к государю, – одна из тех книг эпохи Возрождения, что не теряли популярности на протяжении последующих веков и восхищали блестящие умы своего и будущих столетий. Для истории культуры труд Кастильоне явился подлинной сокровищницей, и сложно представить, насколько более скудными оказались бы знания потомков об эпохе Возрождения, не будь он создан. Составленное в виде сборника занимательных и остроумных бесед, это ярко и непринужденно написанное произведение выходит за рамки источника сведений о придворных развлечениях своего времени и перечня достоинств совершенного придворного как всесторонне образованного и утонченно воспитанного человека, идеального с точки зрения гуманистических представлений.
«Эта книга посвящена захватывающей и важной для любого человека теме – осознанию себя как части общества и рассмотрению самого феномена общества под лупой эволюционных процессов в животном мире. Марк Моффетт сравнивает человеческое общество с социальными образованиями общественных насекомых, и эти сравнения вполне уместны. И его последующий интерес к устройству социальных систем у широкого круга позвоночных, от рыб до человекообразных обезьян, не случаен. Как эволюциониста, его интересы связаны с выявлением причин и факторов, влияющих на трансформации социального поведения у разных таксонов, роли экологии в усложнении общественных связей, с поиском связей между морфологическими и психологическими преобразованиями, в конечном итоге приведших к возникновению нашего вида.