От легенды до легенды - [14]
Ариадна так и не смогла уснуть. Думала над словами Минотавра, думала о Тесее — он ведь лучше прочих понимает, что жить ему осталось очень недолго. Тесей попросил вчера, чтобы Ариадна увезла Паленну домой, когда корабль придет снова. Раз уж Минотавр обещал отпустить девушек, то лучше Паленне уехать. Он говорил еще о чем-то с Гиантом и Ниреем, очень тихо — не разобрать ни слова. Но ведь и без слов ясно, о чем могла идти речь.
Не спалось этой ночью и остальным. Стоило давно не смазанной двери едва скрипнуть, как все уже замерли в напряжении. В рассветных сумерках Минотавр казался еще более жутким, чем накануне. Он остановился в дверях, замер на мгновение и медленно кивнул Ифиту:
— Ты.
Ифит встал и нетвердым шагом вышел из комнаты. Минотавр закрыл за ним дверь, и в комнате снова стало так тихо, что можно было услышать шелест травы за окнами. Чувство времени растворялось, исчезало в этой тишине. Прошло несколько долгих мгновений или тягучих часов, и дверь снова распахнулась. Минотавр осторожно положил Ифита на пол и повернулся к Ариадне:
— Пошли. Время приготовить еду.
На этот раз идти следом за Минотавром было уже не так страшно. Ариадна решила разговорить его, попытаться узнать как можно больше. И придумать, чем все это может помочь Тесею. Ведь если Минотавр до сих пор его не убил, то шанс есть. Пусть маленький, но шанс.
— Почему только я могу понимать твою речь? — начала она с вопроса, который казался ей самым неопасным. — Я уверена, ты говоришь со мной на моем языке, но другие этого не чувствуют.
— Ты восприимчивее остальных. Верно, это твой язык. Просто… — Минотавр то ли фыркнул, то ли усмехнулся, — просто я говорил вслух не слишком четко. Последнее время.
— Это какое-то твое волшебство? — спросила она с любопытством. Как бы ни было Ариадне не по себе, тайны манили ее гораздо сильнее, чем пугали.
— Никакого волшебства. Я давно не говорил с людьми. Много дюжин лет. Отвык.
Похоже, Минотавр почувствовал разочарование Ариадны, предвкушавшей что-то волшебное. Он снова то ли фыркнул, то ли усмехнулся:
— Моя сила в другом. В том, чтобы сдержать стихии, договориться с ними. Это гораздо важнее.
— Ты прав, это гораздо важнее. — Ариадна улыбнулась и не удержалась от следующего вопроса: — А почему ты не говорил с людьми много дюжин лет? Ты же обещал, что берешь у людей не всю жизненную силу, что люди после этого живут еще долго!
— Я забираю не всю жизнь… Восемь дюжин лет назад случилось то, о чем я тебе уже рассказывал. Вскоре после того, как я забрал долю силы у привезенных на остров, они напали на меня, и мне пришлось их убить. Это было неприятно. А в последний раз…
Минотавр надолго задумался, и Ариадна затаила дыхание — ведь сейчас речь пойдет о брате ее деда, родиче, о котором она много слышала, но которого не видела ни разу.
— В последний раз было иначе. Все четверо поняли меня с полуслова. И приняли правду как должное. Так легко я находил общий язык прежде только с теми, с кем вместе вырос. Это было прекрасно. Но недолго. Иногда стихии пытаются вырваться из-под контроля особенно яро, тогда у меня еле выходит сдержать их, и тогда мне не до защиты острова — сил хватает только на то, чтобы отвести непогоду от людских поселений. Противостояние продолжалось не один день, мои люди решили помочь мне и покинули единственное безопасное место, — Минотавр тяжело вздохнул. — Я не видел, как рухнуло то крыло дома. Я понял, что случилось, только когда все утихло и я начал искать их. Трое были уже мертвы. Четвертый еще дышал, но исцелить его я не смог.
Ариадна ворошила угли в очаге, только бы чем-то занять руки. Слова Минотавра меняли многое — от смысла давних традиций до ожиданий от будущего. Хотелось, чтобы он продолжал свой рассказ, но одновременно с этим хотелось уйти куда-нибудь одной, чтобы в тишине осмыслить и понять до конца все услышанное.
— Я не смог их защитить, — продолжил Минотавр, — но самое тяжелое было понимать, что они винили себя в том, что никак не могли поддержать меня. Тот, четвертый, перед смертью все извинялся, что уходит к праотцам, вместо того чтобы помогать мне. И я так и не сумел убедить, что тут нет его вины… Его звали Филак. Он был самым старшим из четверых. И самым упрямым.
— Филак был младшим братом моего деда.
— Мне жаль, что я не смог спасти его, — произнес он после долгой паузы.
Ариадна осторожно подошла к Минотавру и погладила его по руке. Он тихо фыркнул, но ничего не сказал. И не отодвинулся.
— Я… я думаю, они не зря доверяли тебе. Я постараюсь все объяснить остальным. И надеюсь, что мы сумеем быть такими же. Мы все.
Минотавр пожал плечами:
— Такими же — нет. Вы другие. Особенно Тесей. И я чувствую, к чему ты ведешь. Простить его я не могу. Я все решил — казню его завтра. И пусть не надеется на быструю и легкую смерть. Говорить тут не о чем.
День прошел как в тумане. Ариадна пересказала остальным слова Минотавра, умолчав только об одном — что чудище пообещало Тесею мучительную смерть.
Поздним вечером Минотавр пришел забрать часть жизненной силы у Гианта и Нирея. Он выводил их из комнаты по одному и вскоре приносил обратно так же бережно, как принес утром Ифита. Словно стараясь подчеркнуть, что ко всем он относится по-доброму. Ко всем, кроме Тесея.
