От I Мировой войны до конца XX века - [24]
Однако любовь и брак пока рассматриваются как единое целое, потому что секс по–прежнему связан с зачатием, и дело не в том, что контрацептивы тогда не были в ходу — их использование зависело прежде всего от мужчины, тогда как беременность и ее последствия касались в первую очередь женщины. Общественное мнение стало относиться к добрачному сексу более толерантно, лишь бы «жених и невеста» любили друг друга и хотели создать семью, однако матери–одиночки по–прежнему вызывали резкое осуждение. Поэтому девушки отказывали в ласках молодым людям, если у тех не было «серьезных намерений» Вплоть до 1972 года количество внебрачных беременностей растет, а доля внебрачных детей остается стабильной: меняется календарь развития отношений, а не их перспективы.
Тем не менее нравы меняются. Поднимается новая волна феминизма, которую усиливают события 1968 года. Движение за контрацепцию обретает новый смысл: вместе с «planning familial» — планированием семьи — оно стояло на позициях контроля за рождаемостью и преодоления пагубных последствий нежелательной беременности: речь идет о положениях закона Люсьена Нойвирта (1967). Несколько лет спустя женщины стали требовать права распоряжаться собственным телом («Мое тело — мое дело»), и в 1975 году был принят закон Симоны Вейль о легализации абортов. К добровольному материнству добавилось «освобождение» женщин. Получает широкое распространение женская контрацепция, и секс отделяется от зачатия.
В связи со всем этим брак перестает быть социальным институтом и становится формальностью. С развитием образования расширилась независимость молодых людей в рамках семьи: исчезла необходимость жениться, чтобы уйти из–под родительской власти. Но жениться не требуется и для поддержания долговременных отношений с партнером противоположного пола, потому что отношения не перетекают в женитьбу до тех пор, пока пара этого не захочет.
Сожительство молодых пар
В конце 1960–х годов появилось огромное количество молодых пар, не оформивших отношения официально. Социологи стыдливо называют это явление «молодежным сожительством»[63]. В 1968 и 1969 годах из 100 пар, вступавших в брак, 17 уже жили вместе; в 1977 году таких было 44 из 100. Совместное проживание молодых пар постепенно признается общественным мнением. Не желая рвать отношения с детьми, открыто выражая свое негативное отношение к подобным вещам, родители «сожителей» смиряются с новой ситуацией; в 75% случаев их ставят в известность, а в половине случаев они оказывают молодой паре финансовую поддержку. Они видят в этом сожительстве подобие пробного брака, надеясь, что оно завершится регистрацией отношений. Зачастую так и происходило.
Тем не менее это явление не ведет к развалу института брака. В самом деле, заключение брака ничего не меняет в жизни молодых людей, которые уже живут вместе. Они не получают никакого дополнительного признания со стороны родственников и друзей, потому что фактически их брак уже существовал. В юридическом плане, для получения социальных пособий и страхования, подтвержденное совместное проживание равносильно браку. От заключения брака сожители ничего не выигрывают, даже наоборот, у многих возникает чувство потери чего–то важного: жениться — значит вписать свою жизнь в некий проект, тогда как сожительство представляет собой счастливое настоящее без раздумий о будущем. Действительно, не означает ли заключение брака потерю свободы, жертвование возможностями, ограничение себя как индивида?
При более глубоком рассмотрении вопроса можно обнаружить, что живущие вместе молодые люди опасаются, как бы брак не испортил их отношения; боятся, что чувства станут привычкой, рутиной: это означало бы постареть, обуржуазиться. Им кажется невозможным любить друг друга по договору: если любовь обещана, не становится ли она долгом, обязанностью? Они хотят быть любимыми просто так, а не из обязательства. Они стремятся сохранить спонтанность, свежесть, страсть в своем союзе, а некоторые полагают, что именно отсутствие формальных отношений, их институциональная непрочность является гарантией подлинности чувств[64].
Таким образом, автономность частной жизни каждого индивида подтачивает изнутри брачный институт. Дела пары никого не касаются. Юридическое оформление брака одновременно ослабевает и встречается все реже. По закону от 1975 года развод можно оформить по обоюдному согласию. Впрочем, количество разводов росло и до принятия закона: в 1960 году их было 28 600, в 1970–м — 37 400, в 1975–м — 54 300 и в 1980–м — 79 700. Стабильно увеличивается количество разводов в первые годы после заключения брака: нет сомнений в том, что брак как общественный институт становится все более хрупким.
Брак к тому же встречается все реже. В 1971 году было отпраздновано 416 500 свадеб, это рекордная цифра. Десять лет спустя их было на 100 000 меньше. Количество холостяков и незамужних женщин увеличивается: в 1981 году 16% мужчин и 13% женщин в возрасте от тридцати до тридцати четырех лет в официальном браке не состояли. Тогда же 11% пар, в которых мужчине было менее тридцати пяти лет, были не зарегистрированы; шестью годами ранее таких пар было 5%. Холостяцкий образ жизни или гражданское сожительство, одновременно или попеременно, были распространены в основном в высших слоях общества: среди руководства крупных предприятий, среди представителей свободных профессий и даже среди служащих. Это стало образом жизни в элитарной среде. В Париже, согласно переписи населения 1982 года, более половины жили в одиночку.
