От I Мировой войны до конца XX века - [189]

Можно себе представить последствия безработицы для семейной жизни. Мы к этому еще вернемся. Здесь же подчеркнем, что она усиливает социальное неравенство. В поисках работы диплом играет решающую роль: в марте 1998 года уровень безработицы среди тех, у кого есть лишь аттестат об окончании школы, в три раза выше, чем у тех, кто имеет диплом о высшем образовании, а само высшее образование доступнее тем, чьи родители имеют университетские дипломы и/или финансовую возможность обеспечить своим детям «доступ к знаниям», купив компьютер, подключив его к интернету и т. п. Подросткам из неблагополучной среды все труднее преуспеть в жизни.

Разобщенность людей

Если и есть сфера, где за истекшие двенадцать лет ничего не изменилось, то это мораль, безразличие к окружающим и слабая солидарность людей, их разобщенность. Не прекращается рост социального неравенства: в Швейцарии среднедушевой доход составляет 44 380 долларов, в Мозамбике — 90 долларов. В самых процветающих странах увеличивается пропасть между 10% самых богатых и 10% самых бедных. Пресловутый технический прогресс мог бы дать каждой семье крышу над головой и пропитание. На самом деле это не так. Состоятельный телезритель видит на экране изможденных от голода женщин Южного Судана, тощие фигуры манекенщиц, демонстрирующих на подиуме новинки высокой моды, толстяков, слоняющихся по улицам американских городов, зверства в «демократических» государствах типа ДР Конго, Республики Конго, Косова и т. п. Все это не вызывает у него потерю аппетита и не заставляет подумать о смысле истории или истории смысла.

В самых бедных странах наблюдается самый высокий уровень рождаемости: если в Швейцарии он составляет 1,67, а во Франции — 1,7, то в Мозамбике — 6,5, в Того — 6,9. Независимо от традиций и культуры этот демографический взрыв можно объяснить в первую очередь тем, что цена презерватива в беднейших странах равна дневному заработку. В результате у подростков, обреченных на нищету, возникает желание уехать в страну, считающуюся богатой, где есть вероятность найти работу. Это касается алжирцев (среднедушевой налог в Алжире 1490 долларов, у подавляющего большинства гораздо меньше, а уровень рождаемости — 4,4), доставляющих французским властям множество проблем, о которых всем известно. Какой–нибудь утопист мог бы подумать, что страна–колонизатор принимает у себя представителей некогда порабощенных народов и берет на себя ответственность за них или их потомков: алжирцы не приглашали 37 000 человек, посланных туда Карлом X и захвативших его 5 июля 1830 года, хотя коренное население и страдало от турецкого господства. Ни один ребенок в мире никогда не просил, чтобы его рожали, и родители признают — или по крайней мере должны признавать — свою ответственность за него, даже если комбинация генов и окружения, о которой мы уже упоминали, не отвечает их ожиданиям.

Однако вернемся к настоящему, и к настоящему во Франции. Министр внутренних дел Жан–Пьер Шевенман ввел в свой кабинет Карима Зереби, выходца из алжирской семьи, жившей в Авиньоне. В обязанности этого чиновника входит создание в каждом департаменте не позднее конца февраля 1999 года «комиссии по получению гражданства» (CODAC), новой инстанции, в которую будут входить представители администрации, общественных служб, выборных органов, профсоюзов, ассоциаций и организаций HLM — недорогого социального жилья, миссия которой — «помочь детям иммигрантов, родившимся во Франции, найти работу и место в обществе и свести к минимуму дискриминацию, которой они подвергаются при приеме на работу, поиске жилья, проведении досуга».

В письме префектам министр внутренних дел, назвавший когда–то малолетних преступников «дикарями», теперь напоминает, что «сотни тысяч детей, родившихся у иммигрантов, подвергаются дискриминации. Существенная часть населения чувствует себя отверженной, исключенной из общественного договора (пусть это их и не извиняет), что выражается в поведении с тяжелыми последствиями, вплоть до самоубийств: городская преступность, вандализм, хулиганство несовершеннолетних, нарушение порядка, принятого в общине». Письмо волнующее, обоснованное, но возможно ли министерским письмом убедить иммигрантов и французов одинаково «жить во времени»? Отдельные политики, более реалистично мыслящие, уповают на привлечение в ряды полицейских выходцев из стран Магриба и Африки для облегчения контакта с правонарушителями.

Во всех так называемых богатых странах сосуществование–иногда в одном и том же многоквартирном доме — коренных жителей и мигрантов вызывает проблемы, связанные с большими различиями в частной жизни: еда, одежда (например, проблема молодых мусульманок, носящих паранджу), власть главы семьи над женой и детьми, шум и т. п. Канцлер Шрёдер вынужден был отложить натурализацию миллионов турок, не одно поколение живущих в Германии; Италия только что предоставила убежище двумстам тысячам албанцев и т. д. В северных странах — Нидерландах, Дании, Швеции, Норвегии — мигрантов принимают охотнее: возможно, это связано с протестантизмом? Или туда меньше едут из–за сурового климата?