От голубого к черному - [27]

— Эта запись пугает, — сказал он. — Она такая романтичная и такая жестокая. Прямо ебля кулаком в гондоле.

Карл тронул меня за колено под столом, наклонился и шепнул: «Позже». Было выпито немало красного вина и наговорено немало чуши о городском блюзе и городских призраках. Один из таких вечеров.

За кофе Алан начал набрасывать планы нового контракта, гастролей, записей. Он знал, что мы пока ничего не подписывали. Но его техника соблазнения была безукоризненна: продать нам идею, пока мы пьяны, протрезвев, мы обнаружили, что отказаться уже не так-то просто. Если все пойдет так замечательно, как он обещает, то мы надолго останемся с «Фэрнис Рекордз».

Но я знал, Карлу нравилась идея поддержать становление маленького лейбла. План на ближайшее время был таков: отправиться в короткое турне, прорекламировать альбом и опробовать новые песни, а затем уже, в октябре, когда выйдет альбом, — в настоящий большой тур по всей стране. Алан сказал, что мы можем выпустить сингл, он пристроит его в вечерний эфир на какой-нибудь радиостанции. Но какую песню?

Тут мы, разумеется, никак не могли достичь согласия. Карл предложил «Третий пролет», потому что ее всегда хорошо принимали на концертах. Я считал, что «Загадка незнакомца» более характерна и ее скорее заметят. Рейчел ратовала за «Его рот», потому что «она красивая и странная, точно татуировка на гениталиях». Йен, сонно моргая, пробормотал: «Фуга»… если услышишь ее, то уже не сможешь выбросить из головы», — затем вернулся к своим снам о космических барабанах. Алан сказал: «Дорога в огонь», и привел нам три довода, почему эта вещь сработает в качестве сингла. Не помню, какие именно, но звучали они убедительно. По крайней мере нам нравилось играть ее на концертах.

Около полуночи мы, пошатываясь, вывалились под теплый летний дождь. Сент-Пол-сквер походил на подземную пещеру, размытый свет и влажные камни. Рейчел подняла руки к небу:

— Звезды тают.

Карл обнял меня.

— Пошли домой, — сказал уверенно. — Это совсем не далеко… Черт, а где мы?

— Сент-Пол-сквер.

— По нашим стандартам, возможно. Но по их — сейчас очень суровые времена.

Окутанные влажной простыней ночи мы впятером, пошатываясь, забрались на Хокли-Хилл. Йен и Рейчел поймали такси, затем уехал Алан, помахав нам рукой сквозь темное окно. Мы с Карлом пошли по эстакаде: устремляющаяся ввысь каменная арка, точно застывшее изображение чего-то летящего. Дождь стучал по бледному, растрескавшемуся бетону.

Мы вернулись в студию днем, чтобы записать «Взорванную тишину», инструментальную композицию, которая должна была выйти на второй стороне сингла «Дорога в огонь». Алан вознаградил нас гастрольным автобусом: блестящей, компактной машиной, почти новой, цвета жженого сахара с затемненными окнами, похожими на солнцезащитные очки инопланетянина. Внутри, позади водительской кабинки, было три длинных сидения — хватит места для девяти тощих задниц или трех спальных мешков. Он закрывался герметично, точно египетская гробница. Скромный, неприметный, но это был, несомненно, гастрольный автобус рок-группы. Предыдущие владельцы оставили черные сигаретные ожоги на серой обшивке сидений, похожие на глаза мертвого насекомого, но нас это не слишком огорчило.

Карл уволился из своего магазина, я продолжал перебиваться случайными подработками. У Йена и Рейчел были кое-какие сбережения, к тому же она всегда зарабатывала больше него, так что обретение группой статуса «профессиональной» не вызвало у них затруднений. Не знаю, завидовал ли я стабильности их отношений. Может, и нет, для меня была невыносима мысль о том, что снова придется так много терять.

«Дорога в огонь» пошла лучше, чем «Ответ». Марк Рэдклифф ставил ее несколько раз в своем ночном шоу и прокомментировал: «Если бы вы когда-нибудь попытались пройти через Спагетти-Джанкшн ночью, когда Ангелы Ада устраивают свое ежегодное сборище… то вы скорее всего были бы уже покойником, а не слушали нас». «Мелоди Мейкер» назвал сингл «странным полуночным рассказом о путешествии, саундтреком к какому-то постиндустриальному дорожному фильму». «NME» отвесил двусмысленный комплимент: «Новый сингл «Треугольника» — это четырехминутная переделка «Одиссеи», звучит она очень чудно, как если бы Моррисси стал вокалистом The Jesus and Mary Chain. И если вы считаете, что такова формула успеха, стало быть, вы — маленький несчастный инди-задрот, и «Треугольник» станет новой любовью всей вашей не-жизни». Это нас порадовало, поскольку большинство читателей «NME» относились к журналу, как клиенты к строгой госпоже, — им требовалось унижение.

Местная станция под названием «Скрипучее радио», возглавляемая парочкой престарелых хиппи из Эрдингтона, ставила «Дорогу в огонь» в течение целого месяца. Мы с Карлом ходили в их довольно обшарпанную студию на ночное интервью. Мы рассказали им и всем слушателям о «Жестких тенях» и наших гастрольных планах. Позже, за бутылкой «Джек Дэниелс», мы неплохо поладили с Питом и Марком. Они давно жили вместе, их мачистское хвастовство было всего лишь типично бирмингемской иронией, которую прекрасно понимали постоянные слушатели. К тому же они были фанатами блюза — скорее электричество, чем акустика, скорее сталь, чем хлопок. Марк знал Саймона Макки из «Голубого нигде», сейчас тот жил в Бристоле, записывался в студии с разными людьми и курил слишком много гаша, тщетно пытаясь завязать с выпивкой.