От фермы к фабрике - [14]
В этой главе приводятся доказательства того, что именно пессимистичные оценки перспектив экономики имперского периода наиболее полно соответствуют историческим реалиям. Мое исследование представляет более точный анализ факторов роста и распределения доходов, нежели тот, который характерен для группы «оптимистов». И этот анализ ведет к противоположному заключению. Хотя не вызывает сомнений факт роста уровня ВВП на душу населения в этот период, следует отметить, что этот рост во многом был обусловлен резким повышением производительности сельскохозяйственного сектора, который в свою очередь тесно связан с особенностями ситуации в мировой экономике в XIX в. Лишь малая доля прироста ВВП приходилась на промышленную сферу, причем здесь огромную роль играла государственная поддержка производителей — фактор, полагаться на который в долгосрочной перспективе было невозможно. Кроме того, рост экономики страны породил серьезное столкновение интересов ключевых социальных классов — конфликты, ставшие «линиями разлома» в преддверии событий 1917 г. Для успеха революции потребовалось поражение в Первой мировой войне, некомпетентность и авторитаризм царской власти вкупе с эффективной организацией деятельности большевиков. Однако имперская экономическая традиция и сама была благодатной почвой для возникновения радикальных политических течений.
Наиболее убедительным доказательством того, что Россия вступила на путь модернизационного развития, является рост национального дохода: в 1885–1913 гг. этот показатель ежегодно составлял 3,3 % (1,7 % в пересчете на душу населения) (Грегори. 1982, 56–57, вариант 2).
Общие показатели увеличения объемов производства были велики даже по мировым стандартам, а темпы роста в пересчете на душу населения не уступали аналогичным показателям в странах Западной Европы и Северной Америки. Кроме того, экономика страны в этот период демонстрировала и другие черты, характерные для развивающихся стран мира, например увеличение темпов роста капиталовложений.
Однако картина российского экономического успеха окажется далеко не столь оптимистичной, если подвергнуть анализу структурные изменения в экономике. В 1913 г. около >3/>4 населения страны относилось к крестьянскому сословию, что лишь немногим ниже уровня 1861 г. Доля населения, проживающего в городах численностью свыше 5 тыс. человек, напротив, увеличилась с 6 % в 1800 г. до 7 % в 1850 г., а к 1913 г. достигла лишь 14 % (Бэрох. 1988, 221, 290). Таким образом, демографическая статистика свидетельствует о весьма незначительных структурных трансформациях экономки страны.
К аналогичным выводам приводит и анализ ВВП по отрасли происхождения прибыли (табл. 2.1). В 1885 г. доля сельского хозяйства в структуре экономики составляла 59%ик1913 г. уменьшилась всего на 8 %. В то же время доля промышленного сектора за этот период выросла с 6,6 % до 14,9 % (что примерно соответствовало темпам роста доли городского населения), тем самым скомпенсировав образовавшийся разрыв. Можно с уверенностью говорить о том, что экономика России развивалась по пути модернизации. Однако путь этот был непростым.
Табл. 2.2, отражающая не только показатели роста в рамках каждого сектора, но и их абсолютный вклад в повышение реального объема производства, более наглядно демонстрирует ключевую роль сельскохозяйственной отрасли в структуре экономики страны. Производительность аграрного сектора выросла вдвое, а с учетом масштабов данной отрасли это означает, что ее доля составляла 45 % от общего прироста экономики за аналогичный период. Поскольку транспортировка зерна являлась основой железнодорожных грузоперевозок в России, а оптовые продажи зерна — ключевым направлением деятельности торгового сектора, можно предположить, что доля сельского хозяйства в структуре прироста российской экономики превышала 50 %-ный порог. Еще 20 % прироста приходилось на легкую промышленность и ремесленное производство, причем здесь большую роль играла хлопчатобумажная текстильная промышленность. Почти 20 % составляли тяжелые отрасли промышленности и строительная индустрия, которые являлись ключевыми направлениями инвестиционных потоков в России. Тот факт, что легкая промышленность играла менее значимую роль в экономике, говорит в пользу доводов Гершенкрона.
>Источники: Грегори (1982, 73). У Грегори категория промышленного производства подразделялась на два сектора: тяжелую и легкую промышленность, пропорционально уровню занятости (Фалкус. 1968, 58). К сектору тяжелой промышленности он относил горнодобывающую промышленность (включая разработку месторождений открытым методом), металлургию и машиностроение, лесную промышленность, химическую отрасль, локомотивостроение. Показатели темпов роста тяжелой и легкой промышленности взяты из работы Кафенгауза (1994, 292, столб. 15; 297, столб. 20). Анализ Кафенгауза (1994, 151, 165) строится на основе аналогичной разбивки по секторам тяжелой и легкой промышленности исходя из уровня занятости применительно к общим показателям, которые рассматривал Фалкус.
