От Ельцина к…? Книга вторая. Пьянящий дурман власти - [26]

То же самое, хотя и менее явно, произошло и во втором раунде. Речь идет о жестком и — что немаловажно — удачно мотивированном несогласии В. Черномырдина с возможным роспуском Государственной думы. С продолжением ее работы бывший премьер связал перспективу принятия в 1998 году Налогового, Бюджетного и Земельного кодексов, а также пакета социальных законов. Имелись все основания полагать, что позиция В. Черномырдина существенно повлияла на изменение тональности президентской стороны и начало прямого диалога с парламентариями.

В этой ситуации нельзя было полностью исключить и возможного повторного сближения Б. Ельцина и В. Черномырдина: некоторые достаточно информированные наблюдатели и эксперты, например, бывший пресс-секретарь президента В. Костиков, указывали, что кандидатура экс-премьера теоретически могла быть внесена в Государственную думу в третий раз, после двух отклонений С. Кириенко; нашлись бы и соответствующие объяснения этой комбинации-рокировки, например, невозможность удаления из кабинета иным способом А. Чубайса и А. Куликова, отставка которых неизбежно послужила бы поводом для атаки на власть со стороны различных финансово-политических группировок. Высказывались предложения «осадить» Думу, не допустив вынесения прежнему правительству депутатского недоверия, а также оптимизировать структуру, состав правительства и его аппарат в рамках предложенной концепции административной реформы и т. д.

Однако развитие ситуации по данному сценарию многим экспертам представлялось в целом маловероятным, так как это фактически означало бы не только косвенное признание Б. Ельциным своего поражения, но и существенно осложнило бы ему участие в выборах 2000 года. Тем самым из наиболее активного субъекта российской политики он фактически превратился бы в «хромую утку» — так в США называют уходящего президента, чья власть ограничивалась датой инаугурации преемника. Эти и другие обстоятельства позволяли убедиться в том, что избранная президентской стороной тактика «зачистки» предвыборного пространства на данном этапе успехом не увенчалась: в лице В. Черномырдина президент столкнулся с опытным и искушенным в кремлевских интригах, а потому крайне осторожным и не склонным к авантюрам политиком, опирающимся на поддержку ТЭКа и других могущественных финансово-политических структур. Причем показательно, что еще на дальних подступах к избирательной кампании экс-премьер фактически определил ключевое направление выстраивания своего имиджа: образу «ниспровергателя и разрушителя» в лице действовавшего президента как бы противопоставлялось стабилизирующее, «созидательное» начало. Кстати, германисты отметили прецедент, вспомнив одну из кампаний по выборам в бундестаг ФРГ в середине 80-х годов, которую Г. Коль вел под слога-ном: «Этот канцлер внушает доверие!»

По мнению политологов, В. Черномырдин вел себя на удивление грамотно. В том же первом интервью «Итогам» после отставки им были даны тонкие оценки потенциальным конкурентам. Например, про Ю. Лужкова: «Верю в его порядочность — говорил, что Москва ему дороже и выдвигаться в президенты не будет».

Однако первые самостоятельные ходы В. Черномырдина, сделанные им в публичной политике вслед за отставкой, отнюдь не гарантировали столь же успешного продолжения. Невооруженным взглядом было видно, что экс-премьеру, при всех его сильных сторонах, на выборах — в случае неучастия Б. Ельцина — будут противостоять мощные и к тому же обладавшие определенными исполнительными и законодательными полномочиями фигуры Ю. Лужкова и Е. Строева.

А теперь — взгляд со стороны. Как комментировали, чем объясняли отставку правительства В. Черномырдина западные аналитики и эксперты?

В статье московского корреспондента английской газеты «Файнэншл таймс» К. Фрилэнд («Файнэншл таймс, 24 марта 1993 г.), на второй день после сенсационного события, отмечалось, что предпринятые президентом России «экстраординарные шаги вылились в наиболее драматические перемены с момента конфронтации между Кремлем и парламентом в октябре 1993 года». Идеологией Б. Ельцина является власть, которую он стремится консолидировать. Ничто иное — банковские войны и тому подобное — не может объяснить его нынешнее поведение — говорилось в публикации. Президент вновь продемонстрировал царский подход.

«Ввергнув Россию в политический хаос, — писала журналистка, — Б. Ельцин вновь поставил себя в центр наиболее важной игры — поиск будущего президента России. Стареющий, болеющий и находящийся в середине своего президентского срока, когда-то всевластный глава Кремля пришел к выводу, что интерес к нему все более снижается, а страна фокусирует внимание не на нем, а на его потенциальных преемниках. Даже не обладающий харизмой (мягко говоря) В. Черномырдин начал брать на себя независимую политическую роль и выглядеть в глазах некоторых наблюдателей как один из наиболее вероятных преемников Б. Ельцина».

Теперь одним махом Б. Ельцин избавился от своих соперников, считала «Файнэншл таймс». Газета задавалась вопросом, какое это будет иметь значение для России. Раньше Б. Ельцин, несмотря на личные недостатки, был на правой стороне исторического развития. «Теперь, когда коммунисты повержены, важнейшей задачей страны является то, как обеспечить переход от первого героического поколения антикоммунистов к более нормальной политике демократии». Наиболее драматичным видом преемственности стала бы смерть стареющего Б. Ельцина на нынешнем посту. В обычных обстоятельствах власть на непродолжительное время должна перейти к премьер-министру до новых выборов. Но если премьерство окажется в руках молодого человека со слабыми полномочиями «исполняющего обязанности премьер-министра», то ситуация становится неясной. Говоря о новом выдвиженце Б. Ельцина, «Файнэншл таймс» отмечала, что «С. Кириенко является зеленым политиком, не имеющим независимой властной основы».