От былины до считалки - [43]
В первом выпуске «Великорусса» подробно описаны многие, забытые ныне, игры детей, приводятся песенки, приговорки, которые сопровождали эти игры. Игры, например, такие: «Заря», «Кума», «Лиса», «Короли», «В коршуна», «Горшки», «Мак», «Черный-вороной», «Утка», «Лень». Даже по названиям этих игр видно, что они связаны с миром русской природы, с жизнью и бытом старой деревни.
КТО ТАКОЙ КУРИЛКА
А теперь обратимся к Пушкину. Но сначала внимательно прочитаем стихотворение Пушкина «Жив, жив курилка!». Потом будет понятно зачем. Стихотворение это направлено против М. Т. Каченовского, который был сторонником устаревшего литературного направления классицизма. На протяжении многих лет он преследовал Пушкина и его друзей поэтов-романтиков.
«Как! жив еще курилка-журналист?» —
«Живехонек! все так же сух и скучен,
И груб, и глуп, и завистью размучен,
Все тискает в свой непотребный лист И старый вздор, и вздорную новинку». —
«Фу! надоел курилка-журналист!
Как загасить вонючую лучинку?
Как уморить курилку моего?
Дай мне совет». — «Да… плюнуть на него».
Что можно сказать об этом стихотворении?
«Жив курилка!» — ходячее выражение, нередко употребляется и в современной речи: мол, еще жив, живет человек, ничего ему не делается. В наши дни поговорка имеет шутливый характер, но эта шутка нисколько не злая, добродушная. Два старых приятеля, давно не встречавшихся, вполне могут приветствовать друг друга такими словами. И ни один не подумает обидеться.
По-видимому, во времена Пушкина поговорка несла в себе больше оттенка иронии, презрительности. Поэт не только не дружил с Каченовским — он презирал его. Еще совсем молодым, в 1818 году, написал Пушкин первую и тоже достаточно злую эпиграмму на этого профессора-журналиста («Жив, жив курилка!» написано семь лет спустя, в 1825 году).
Итак, Пушкин назвал Каченовского курилкой. А что это такое — курилка? Курильщик, что ли? Может, и так, а может, и нет. Когда сомневаешься, лучше проверить, надежнее будет. А если нужно найти какое-то редкое слово, обращайся к Далю, к «Толковому словарю» Владимира Ивановича Даля.
У Даля слова расположены гнездами, по корням. Надо искать слово
«курить». Нахожу основное значение: «дымить, производить дым или
смрад». А в числе слов, производных от глагола «курить», и наш курилка. Оказывается, курилка — «головенька из спички, дымящаяся лучинка, и самая игра, в которой спичка переходит из рук в руки, с приговоркою: «Жив, жив курилка!».
Ага, значит, «Курилка» — это детская игра. А раз так, надо навести справки в «Великоруссе» П. В. Шейна.
Шейн все знает. В первом выпуске первого тома, под № 269 находим и описание «Курилки».
Играющие садятся рядом довольно близко друг от друга и кто-нибудь из них зажигает тонкую лучину, и когда хорошенько разгорится, то ее тушат и, пока огонь еще тлеет, передают из рук в руки до тех пор, пока не погаснет. Тот, в чьих руках она потухает, рассказывает Шейн, должен исполнить какое- либо приказание. Передавая лучину, все поют хором:
Жил-был курилка,
Жил-был душилка,
Уж у курилки,
Уж у душилки,
Ножки маленьки,
Душа коротенька.
Не умри, курилка,
Не умри, душилка!
Уж у курилки,
Уж у душилки Ножки маленьки,
Душа коротенька.
Жив, жив курилка.
Жив, жив душилка!
А вот теперь еще раз прочитаем пушкинские строки. Сколько нового смысла появляется в них, новых, не замеченных, вернее, непонятных ранее деталей. Теперь только открылся образ, объединяющий все стихотворение: человек, похожий на курилку; коптящая, вонючая лучина! Что делать с таким человеком? «Да… плюнуть на него» — теперь только вполне оценим мы и блестящее остроумие поэта, прямое и переносное значение заключительной строки. Теперь только в полной мере ощутили мы гневное презрение поэта к этому гонителю передового искусства.
Пушкин — мы можем утверждать это — прекрасно знал игру крестьянских ребятишек, видел, наверно, как торопились они передать друг другу коптящую лучину, а может, и сам играл так в детстве. Он безо всяких изменений использовал для заглавия строку из песенки, которой сопровождалась игра.
«ТОЧКА, ТОЧКА, ДВА КРЮЧОЧКА…»
Даже старики, которым уже по 80 лет, в «Курилку» не играли и не слышали о ней. А вот в прятки! Они и сегодня всем известны.
Кто водит, должен отвернуться в какой-нибудь угол, к стенке, закрыть глаза и громко-громко приговаривать:
Раз, два, три, четыре, пять,
Я иду искать!
Кто не спрятался,
Я не виноват.
Кто за мной стоит,
Тот в огне горит,
Кто по бокам,
Тому по щекам!
Были у нас такие хитрецы: только водящий кончит говорить, а он из-за его спины уже протягивает руку, чтобы застучаться, и кричит:
— Чур за себя!
А в жмурки играют так: тот, кто водит (ему сначала завязывают глаза), становится посреди комнаты или круга играющих, а кто-то берет его за плечи, поворачивает, чтобы тот потерял ориентировку, и приговаривает:
— Где стоишь?
Водящий должен ответить:
— На мосту.
— Что продаешь?
— Квас.
— Ищи три года нас!
И с этими словами все разбегаются.
Была еще такая игра — молчанка. Собирались ребята в избе или за сараем где-нибудь и соревновались: кто дольше сумеет промолчать, удержаться от смеха (палец нарочно показывали, дразнили — но все молча).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».
Третья книга трилогии «Тарантул».Осенью 1943 года началось общее наступление Красной Армии на всем протяжении советско-германского фронта. Фашисты терпели поражение за поражением и чувствовали, что Ленинград окреп и готовится к решающему сражению. Информация о скором приезде в осажденный город опасного шпиона Тарантула потребовала от советской контрразведки разработки серьезной и рискованной операции, участниками которой стали ребята, знакомые читателям по первым двум повестям трилогии – «Зеленые цепочки» и «Тайная схватка».Для среднего школьного возраста.
Книгу составили известные исторические повести о преобразовательной деятельности царя Петра Первого и о жизни великого русского полководца А. В. Суворова.
Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.
Лирическая повесть о героизме советских девушек на фронте время Великой Отечественной воины. Художник Пинкисевич Петр Наумович.