От Бисмарка к Гитлеру - [75]

С 1952 года изменилось ещё кое-что. Тогда ГДР для Советского Союза и его системы союзничества в Восточной Европе была ещё вполне излишней, ГДР ещё образовывала для Москвы дипломатическую массу для маневрирования, некий гарантийный залог. Если бы Америка ушла из континентальной Европы (что тогда еще казалось вполне возможным), то советская зона влияния вероятно стала бы не только устойчивой, но даже ещё и способной к расширению, причём и без ГДР. Сегодня же ГДР в свете стремлений к независимости в Восточном блоке, в особенности в Польше, стала для Советского Союза незаменимой. Естественно, что эти отношения и в обратном направлении верны тем более: для ГДР защитный союз с Советским Союзом всегда был безусловно необходимым.

Можно нечто подобное сказать об отношениях между Соединёнными Штатами и Федеративной Республикой. В 1952 году возможно ещё можно было бы представить себе уменьшенное НАТО, в котором американцы удерживали бы только узкий европейский плацдарм во Франции. Всё же после выхода Франции из военной организации НАТО и её устремлений вести великодержавную политику как некогда, потеря Федеративной Республики означала бы конец НАТО, во всяком случае, поскольку это касается континентальной Европы. Отсюда и Федеративная Республика сегодня стала для Соединенных Штатов незаменимой. И это тоже имеет значение в обратном направлении. Без защитного союза с Соединёнными Штатами не имеющая атомного оружия Федеративная Республика осталась бы беззащитной перед силовым давлением или силой засасывания восточного блока с его атомным оружием.

Другими словами: между обоими германскими государствами и их соответствующими державами-основательницами сегодня существуют гораздо более тесные и прочные отношения, чем во время их основания. Вырваться из этих взаимных обязательств, даже если бы и хотели этого, сегодня едва ли уже возможно.

Во многих кругах Федеративной Республики всё ещё поддерживается иллюзия, что советское предложение, такое же как в 1952 году, если бы оно сейчас было сделано ещё раз, нашло бы совсем иной отклик, чем тогда, что сегодня оно было бы принято с распростёртыми объятиями. Это не так. Возможно, что нейтралитет для самих немцев был бы более приемлемым, поскольку объединённая Германия сегодня, иначе, чем тогда, снова была бы воспринимаемой серьёзно экономической силой. Однако тем менее могли бы с этим примириться обе сверхдержавы и их союзнические системы. И если рассмотреть этот вопрос пристально, то тогда воссоединение и для обоих германских государств больше не выходит на повестку дня — не по причинам настроения, а по сильным политическим причинам.

Соединение обоих германских государств с обеими большими системами союзов — которые обладают гораздо большим весом, чем европейские союзы времен Бисмарка, поскольку они не только имеют прочные военные организации, но и, как почти что можно выразиться, представляют великие империи — это соединение с течением времени стало всё более тесным, и тем самым перспектива восстановления — или основания заново — общегерманского государства, нового Германского Рейха, в конце концов исчезла.

Но рассмотрим вопрос ещё и с другой точки зрения, а именно с европейской. Иногда речь идёт о том, что раскол Германии совпадает с расколом Европы, что повсюду в Европе снова проявляются национальные устремления к независимости — как на Востоке, так и на Западе — и что «европеизация Европы» в среднесрочной перспективе может и должна привести к объединению Германии.

Однако если мы посмотрим, как интересы европейских соседей обоих нынешних германских государств соотносятся с этим ожидаемым многими немцами воссоединением, то тогда встретимся с ошеломляющим фактом: ни на Западе, ни на Востоке нет ни одного европейского государства, которое такого воссоединения желает или же всего лишь могло бы его охотно принять.

У всех европейских государств с прежним Германским Рейхом был плохой, а многократно и ужасный опыт взаимоотношений. И особенно в обоих самых важных соседних государствах, во Франции и в Польше, сразу же зазвенели бы все тревожные колокола, если бы между ними снова образовался новый сильный 80-миллионный сосед. То, о чём в 1984 году проболтался министр иностранных дел Италии Андреотти, добрый друг Федеративной Республики («Существуют два германских государства, и два и должно оставаться»), очень точно отражает внутренние установки всех европейских соседей Германии.

И наконец: как же вообще могло бы выглядеть воссоединение обоих германских государств, какими они развились за 40 лет и какими они сегодня являются? Странным образом наше воображение отказывается это представить. Воссоединение такого вида, что одно из германских государств исчезнет и возникнет в другом, как раз ещё можно мысленно нарисовать. Правда, этому предшествовала бы война, и воссоединение такого вида при нынешних условиях пожалуй могло бы произойти только в братской могиле. Однако воссоединение, в котором оба германских государства, такие как они теперь есть и стали, сплавились бы в одно функционирующее государство, невозможно представить, даже теоретически.