От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада - [103]

К вечеру русские оттеснили немцев, и поле битвы с неподвижно застывшими корпусами подбитых и поврежденных (но тем не менее ценных) танков и ранеными танкистами осталось за ними.[180] Резкий контрудар советских войск на левом фланге 48-го танкового корпуса выбил немцев из Березовки, и потрепанной дивизии «Великая Германия» пришлось срочно вступать в бой, чтобы предотвратить окружение 3-й танковой дивизии. На следующий день Гитлер вызвал к себе в ставку Манштейна и Клюге и сообщил, что операцию «Цитадель» следует прекратить. Англо-американские войска высадились в Сицилии, и существует опасность выхода Италии из войны. Клюге полностью согласился с тем, что операция дальше продолжаться не может, но Манштейн проявив явное непонимание реального положения, утверждал, что «нам никак нельзя прекращать сражение пока брошенные в бой противником бронетанковые резервы не будут полностью разгромлены».

Гитлер, однако, отклонил соображения Манштейна[181] и через несколько дней немцы начали отводить свои войска назад на исходные рубежи атаки. Гудериан, увидев, как выпестованные им танковые войска были наголову разбиты за какие-то десять коротких дней, слег больным.

В это время основное внимание в ставке Гитлера было приковано к государственному перевороту в Италии. События в Риме серьезно встревожили фюрера и его ближайшее окружение. 25 июля Муссолини был свергнут, и к власти пришло правительство маршала Бадольо.

Крах итальянского диктатора отодвинул на задний план все другие мысли и планы Гитлера в ущерб руководству военными действиями на других фронтах, и прежде всего операцией «Цитадель», которая к этому времени завершилась отходом усталых и потрепанных немецких соединений на их прежние позиции.

Однако здесь, на южном крыле Восточного фронта, назревала ситуация ничуть не менее грозная, чем та, которая складывалась в Италии.

Эта ситуация отчасти возникла в результате типичных для немецких фронтовых командиров, и особенно Манштейна, ошибочных оценок сил и намерений противника. Хотя немецкие генералы понимали, что операция «Цитадель» провалилась, они по-прежнему тешили себя надеждой, что сражение на Курской дуге настолько ослабило советские бронетанковые соединения, что оставшуюся часть лета можно будет посвятить серии мелких «тактических решений», которые приведут к выпрямлению и консолидации линии фронта до наступления зимы. Немцы упорно отказывались признать тот факт, что им, как более слабой армии, предстоит теперь противостоять наступательным инициативам русских и зимой и летом вместо того, чтобы чередовать свои наступательные и оборонительные действия в зависимости от времени года, как это было до сих пор.[182]

Манштейн откровенно пишет об этом и в своих мемуарах. «Мы надеялись, что нанесли противнику в ходе операции “Цитадель” столь ощутимый урон, что сможем теперь рассчитывать на передышку в этом секторе фронта, — писал он, — и поэтому группа армий “Юг” решила временно перебросить крупные танковые силы с этого участка фронта, чтобы выправить положение в районе Донбасса».[183]

В результате почти все танковые дивизии были отведены с Курской дуги. Большинство дивизий понесло серьезные потери, а количество танков в них еще более сократилось после строгой технической инспекции, которая выявила все требовавшие ремонта боевые машины и направила их в мастерские в Харькове и Богодухове.

Эти ремонтные депо в скором времени оказались столь перегруженными работой, что после 1 августа танки и самоходные орудия, нуждавшиеся даже в мелком ремонте коробки скоростей или механизма наводки орудия пришлось отсылать дальше в тыл вплоть до Киева. Когда проверка различных танковых дивизий, участвовавших в операции «Цитадель», завершилась, стало ясно, что найти «крупные танковые силы» будет не так-то просто. Манштейн сумел выкроить несколько частей для усиления 3-го танкового корпуса и направил их на юг вместе с 3-й танковой дивизией, которая менее других пострадала в сражении на Курской дуге. Но поскольку намечалось, что эта танковая группировка — остаток стратегического бронетанкового резерва Германии, в создание которого за прошедшие полгода Гудериан вложил столько энергии, — должна будет нанести два последовательных контрудара в Донбассе и на реке Миус, потребовались дополнительные подкрепления.

Единственным имевшимся у немцев соединением был танковый корпус СС, выведенный с Курской дуги раньше других регулярных танковых дивизий и поэтому сохранивший более высокую боеспособность. К тому же привилегированное положение дивизий СС в получении новой техники и оружия позволило корпусу быстрее возместить понесенные им потери.

Однако для использования войск СС Манштейну необходимо было заручиться согласием ОКБ и, следовательно, самого Гитлера. Даже в лучшие времена это не всегда легко удавалось, а в последние числа июля Гитлер, поглощенный событиями в Риме, к тому же решил перебросить 2-й танковый корпус СС в Италию. Между командованием группы армий «Юг» и штабом ОКБ начался лихорадочный обмен телеграммами, в который время от времени непосредственно вмешивался сам фюрер. Вначале весь корпус СС получил приказ отправиться в Италию. Затем только одна дивизия «Адольф Гитлер». Потом корпусу было приказано прибыть в Харьков, за исключением дивизии «Адольф Гитлер», которая должна была возглавить контрудар 3-го танкового корпуса, а потом по железной дороге отбыть в Италию. И наконец, последовал приказ весь корпус перебросить на юг Украины для контрудара при условии, что дивизия «Адольф Гитлер» потом будет выведена и отправлена в Италию, когда для нее подготовят железнодорожные составы.