От Андропова к Горбачёву - [67]

В Словаре русского языка Ожегова, кроме классического определения дипломатии как «деятельности правительства по осуществлению внешней… политики государства», есть и такое ее бытовое определение: «Ухищрения… в действиях, направленных к достижению какой-нибудь цели». Цель у Шеварднадзе была одна: добраться до Политбюро. Через несколько месяцев после этой «дипломатической» речи на очередном пленуме ЦК Брежнев сделал Шеварднадзе кандидатом в члены Политбюро.

Если проблему со стариками из Политбюро Горбачев решил весьма «элегантно», создав «Политбюро в Политбюро» в виде упомянутой руководящей пятерки, то важнейшего из стариков со своей почти независимой вотчиной, Громыко, он убрал ловко и бесшумно, возвысив его юридически, чтобы кастрировать политически, для чего забрал у «главы государства» положенную ему должность председателя Совета обороны СССР. Зато бесцеремонно выкинул из Политбюро и Секретариата ЦК того, кто мешал кооперации партаппарата с полицейским аппаратом — здорового и нестарого Романова. У Андропова был порядок позолотить пилюлю удаляемым вельможам благодарностью от Политбюро. Романов не удостоился даже такой позолоты, хотя и отмечено, что он освобожден по состоянию здоровья. В свете последующих фактов стало понятно, почему Романов очутился в опале. Романов, член Политбюро и секретарь ЦК милостью Андропова, надзиратель ЦК по вооружению и вооруженным силам, единственный из членов Политбюро, который от начала и до конца войны был ее активным участником, долголетний руководитель партийной организации первой столицы Октябрьской революции, — видно, претендовал на пост генсека после смерти Черненко. Очевидно, в этом его поддерживали и некоторые военные, о чем свидетельствует снятие начальника Главного политического управления Советской армии и флота Епишева, главнокомандующего стратегическими ракетными войсками Толубко и т. д.

Однако решающее значение имеет здесь не падение отдельных лиц, а исключение армии из «треугольника» власти — после того, как она на протяжении двадцати лет диктовала свою волю по двум важнейшим для нее вопросам: в выработке советской военно-политической стратегии и определении объема финансирования советской военной промышленности и армии. Примирится ли армия со своим новым статусом? — Здесь царит грозная неизвестность.

Много тяжелых проблем стоит перед Горбачевым. Самая легкая из всех его проблем — это внешнеполитическая. Громыко засвидетельствовал на мартовском пленуме ЦК, что для ее решения Горбачев — наиболее способный человек. Тут личные способности Горбачева сыграют выдающуюся роль. В этой связи нелишне процитировать речь Громыко на мартовском пленуме ЦК. Вот некоторые места из речи Громыко: «Михаил Сергеевич Горбачев показал себя блестяще, без всякого преувеличения… В Политбюро подчеркивалось, что это человек принципов, человек сильных убеждений… В Политбюро говорилось, что Михаил Сергеевич — человек строгого и глубокого ума… Ведь часто бывает, что вопросы — и внутренние, и внешние — трудно очень рассматривать, руководствуясь законом черное и белое. Могут быть промежуточные решения. И Михаил Сергеевич всегда умеет находить такие решения, которые отвечают линии партии… Он очень хорошо и быстро охватывает суть процессов, которые происходят вне нашей страны. Я часто поражался его умению быстро и точно охватить суть дела, делать выводы… Михаил Сергеевич человек широкой эрудиции и по образованию и по опыту работы… В лице Михаила Сергеевича Горбачева мы имеем деятеля широкого масштаба, деятеля выдающегося… Если бы в этом зале сейчас был научный форум, наверное, все бы сказали: этот человек умеет аналитически подходить к проблемам. Это сущая правда… Он не только хорошо анализирует проблемы, но и делает обобщения и выводы». («Коммунист»,№ 5,1985).

Если все, что говорит здесь Громыко, точно воспроизводит портрет Горбачева, то Запад ждут глубокие прорывы и катастрофические потрясения, организовать которые до сих пор были способны из всех большевистских вождей только два человека — Ленин и Сталин, ибо только им были свойственны качества, приписываемые теперь Горбачеву. Для меня несомненно, что Горбачев собирается возглавить последний исторический поединок коммунистического Востока со свободным Западом. В этом поединке у него есть и очень влиятельный союзник в тылу Запада: либеральствующая западная элита. Ведь это член первого правительства Ленина, А. Коллонтай, после своего долголетнего пребывания на Западе в качестве советского посла, наставляла молодых большевиков: «Обратить элиту Запада в свою веру невозможно, но убедить в правоте своей точки зрения возможно вполне». («Правда», 21.07.1980).

Примеров на этот счет бесчисленное количество, достаточно привести один самый разительный: интервенция Америки в Южном Вьетнаме для предупреждения экспансии коммунизма вызвала бурю возмущения всей западной элиты, с демонстрациями, грозящими перейти в восстания, а варварское истребление Советским Союзом афганцев оставляет ее совершенно равнодушной.

Западные эксперты строят догадки о возможном направлении будущей советской внутренней и внешней политики, исходя из предположения, что в Кремле есть люди разного образа мышления и разных подходов — «прагматики» и «догматики», «голуби» и «ястребы» — и что вместе с исчезновением с кремлевской сцены представителей старого догматического поколения может исчезнуть и сама старая догматическая идеология. Вот два типичных примера на этот счет. Накануне прихода к власти нового генсека в печать проникли сведения, что советники по советским делам президента Рейгана пришли к выводу, что за трон генсека борются два члена Политбюро — Горбачев и Романов. Но так как Романов «догматик», а Горбачев «прагматик», то Америке выгодно способствовать победе Горбачева. Вот и другой пример. Серьезному немецкому журналу политические последствия прихода к власти нового поколения Горбачева рисуются следующим образом: «Ровесники Горбачева в министерствах, службах информации, комбинатах, казармах… чувствуют себя свободными от догматических оков, в которые было заковано старое поколение… Их представитель Горбачев — не террорист в кожанке, не верующий марксист, не обычный политик, не закоренелый бюрократ… Он делец (махер). Он почти тип менеджера, с физиономией (необычной для ведущего товарища) веселой и хитрой… Когда он был в Лондоне, то искал общества банкиров и предпринимателей. Он и сам походит на них в своем костюме на заказ и золотыми часами… Кроме того, у него красивая жена». («Шпигель», № 12,1985).