— Чуяла сердцем, что злодей Феноген!.. Но чтобы таким зверем быть… Не виновата я, не виновата!
Оленич тихо произнес:
— Да, мы знаем, что вы не виновны. Но так же не виноват и сын Феногена…
— Разве у того лютого зверя был сын? — вскинулась старуха.
— Вот он, Эдуард Придатько… Он ничего не знал о своем отце. А когда ему стало известно, что Крыж — это Шварц, Эдуард пришел и сказал нам… И принес доказательства злодеяний Шварца. И мы с генералом считаем, что он поступил мужественно и честно.
Пронова даже отпрянула от неожиданности, от схожести Эдика с отцом, но опомнилась и пробормотала сочувственно:
— Мы с тобой — без вины виноватые… И ты должен на всю жизнь запомнить, что самое страшное для человека — жить в потемках и душевных муках.
— Понимаю, Евдокия Сергеевна…
Проводив генерала Стожара и майора Огарева, Оленич поспешил домой, чтобы встретить Гордея. Но Гордей уже стоял посреди двора в окружении людей: он прощался.
— Ладно, друзья, — говорил Криницкий, — у меня совсем нет времени: через час самолет уходит. А нам надо еще собрать кое-какие пожитки. Люда, остальное, нужное Ляле, отправишь почтой. Хорошо? Ляля, прощайся и в машину!
Через минуту их уже не было во дворе.
Улетела и Евгения Павловна, прихватив с собой Кубанова. Оленич боялся, что она увезет печаль в своем сердце, но она, прощаясь, взяла его и Люду за руки:
— Я довольна, что побывала у вас. Честно скажу: в первые минуты меня очень взволновали воспоминания, но когда сердце успокоилось, я поняла, что мы изменились и сама судьба все поставила на место.
Выйдя рано утром из дома во двор, Андрей почувствовал морозную свежесть воздуха. Первые осенние заморозки! Волнующее ощущение ранней осени! Абрикосовое дерево возле столика, еще вчера сияющее от багряной листвы, сегодня обнажено, а весь его наряд лежит вокруг сплошным ковром на столике, на стульях и скамейках.
Обняв Люду, Андрей рассказывал о своем самочувствии.
Они стояли посреди двора, когда из сада вышел Федос Иванович с корзиной, полной яблок. Они не заметили, что во двор вошел молодой человек в форме курсанта-артиллериста. Поставив на дорожку чемодан и положив на него плащ, одернул мундир, поправил головной убор и строевым шагом пошел к стоящим рядышком Андрею Петровичу и Людмиле Михайловне. Оленич услышал четкий стук шагов, быстро оглянулся.
— Товарищ капитан! Курсант ракетного училища Калинка прибыл в краткосрочный отпуск в ваше полное распоряжение!
— Вольно, курсант Калинка! Сынок!
Виктор бросился к капитану, и они обнялись. Людмила тоже, радостная и взволнованная, обняла стройного, вытянувшегося за это время парня.
— Ой, разве можно столько в один день! — произнесла она, оглядываясь на Федоса Ивановича. — Наш Витя приехал на побывку!
Старый Чибис, одетый празднично, громко сказал:
— Ну вот, теперь вся семья в сборе! — И потом, обращаясь к Андрею, его жене и сыну, широким жестом пригласил: — Садитесь, дети мои, за стол.
Людмила наклонилась к Андрею и, счастливая, прошептала:
— Скоро за этим столом потребуется еще одно место.
— Спасибо! — прошептал он.
Впервые он благодарил судьбу…
