Освобождение животных - [32]

подкрепления и дальнейшего подчинения существ, находящихся по Старому Завету на

низших позициях. В то время, как это утверждало полное господство человека над

другими видами, Старый Завет показывал, по крайней мере, проблески участия к их

страданиям. В Новом Завете полностью отсутствуют какие-либо директивные

наставления против актов жестокости к животным или какие-либо рекомендации по

рассмотрению их интересов. Лично Иисус показал безразличие к судьбе

нечеловеческих существ, когда принудил две тысячи свиней броситься в море — акт, в

котором, несомненно, не было никакой необходимости, тем более, что Иисус был в

состоянии выбросить дьяволов прочь без нанесения вреда при этом другим божьим

созданиям. Святой Павел настаивал на реинтерпретации старого закона Моисея,

запрещавшего мучительные намордники для быков, когда они вымолачивали зерно.

«Мог ли Бог заботиться о быках?» — спрашивает Павел пренебрежительно. «Нет, —

отвечал он, — закон так или иначе предназначался полностью для наших целей».

Примером, поданным Христом, не преминули воспользоваться поздние христиане.

Оценивая инциндент со свиньями и эпизод, в котором Иисус проклял фиговое дерево,

Святой Августин писал: «Христос показал, что воздержание от убийства животных и

уничтожения растений — это высшая степень идолопоклонства. Судя по тому, что не

имеется общих прав между ними и зверями и растениями, он отправил дьяволов в стадо

свиней и с проклятьем иссушил дерево, на котором не нашел плодов. Хотя несомненно,

что ни свиньи, ни дерево не грешили». Иисус, по мнению Августина, старался показать

нам, что мы не нуждаемся в управлении нашим образом действия относительно

животных, посредством тех же нравственных правил, которые определяют наше

поведение относительно людей. По этой причине он превратил дьяволов в свиней

вместо того, чтобы уничтожить их, что он мог бы легко сделать.

На основании только что изложенного нетрудно догадаться о линиях общего подхода и

взаимодействия между казалось бы непримиримыми противниками — Римом и

христианством. Некая удивительная преемственность между ними видна при

рассмотрении того, что случилось с римскими играми после конверсии империи в

христианский мир. Действительно, христанское учение оказалось непреклонным

оппонентом гладиаторских боев. Гладиатор, оканчивающий схватку умерщвлением

своего противника, рассматривался как убийца. Множество посетителей таких схваток

привлекались при христианстве к ответственности вплоть до отлучения от церкви, и к

концу четвертого столетия бои между человеческими существами были, в общем,

полностью пресечены и прекращены. Но с другой стороны, нравственный статус

убийства или мучений существ иной, нечеловеческой природы, остался без изменения.

Схватки между дикими животными продолжались и с наступлением христианской эры

и, очевидно, начали приходить в упадок в связи с общим падением благосостояния и

возникновения для правителей трудностей в элементарном добывании диких

животных. Отголоски тех былых ристалищ мы еще можем видеть и сегодня в виде боя

быков на испанской корриде и в странах Латинской Америки.

Нет сомнения в том, что христианство так же, как и в римские времена, оставило

существа нечеловеческой природы, так сказать, вне сферы сострадания и сочувствия.

Следствием этого явилось то, что отношение к человеческим существам было смягчено

и улучшено, отношение же к другим животным осталось таким же грубым и зверским,

каким оно было во времена Римской империи. Более того, оказалось, что не одно

только христианство переняло все худшее, что было в Риме в отношении к другим

животным; такое отношение, к сожалению, не было погашено и продолжалось и далее,

и долгое время лишь отдельные вспышки сострадания и жалости в крошечных

размерах имели место со стороны небольшого количество благородных людей.

Следует также отметить, что среди римлян все же нашлось некоторое количество

людей, проявивших сочувствие к страданиям, кому бы эти страдания не причинялись, и

отвращение к использованию творений, обладающих высшей нервной системой, для

удовольствия человека — будь то стол гурмана или арена цирка. На эту тему много

писали Овидий, Сенека, Порфирий, Плутарх. По данным историка Лики, Плутарху

первому принадлежит слава как резко выступившему в защиту доброго отношения к

животным, причем на основании всеобщей благожелательности, а не потому, что кто-

то верит в переселение душ в животных. Однако в целом нам пришлось ждать почти

шесть столетий, прежде чем христианские писатели выступили против жестокости к

животным, приводя в качестве оснований мнение, что такая жестокость может

стимулировать и жестокость по отношению к человеку.

Вместо того, чтобы отслеживать процесс развития взглядов христианства на животных,

основываясь на трудах ранних Отцов Церкви и средневековых схоластов (что весьма