Освобождение - [3]

— Вот вы, доктор Хизирин, беретесь на практике доказать, что ваш проект — не уловка, направленная на отвлечение ресурсов Российской Империи, а, напротив, идея, ведущая к преумножению добычи важнейшего стратегического материала? — сказал он нарочито официально.

— Мне нужны полномочия, — ответил доктор.

— Будут вам полномочия.

— И… Ведь неизбежен, просто обязателен расход материала.

— В этом-то ведь и суть вашего предложения: жизнь в обмен на русин? — Ларионов решил обойтись без околичностей.

— В этом, в некотором роде, суть любого горнодобывающего промысла, — расхрабрившись, ответил доктор. — Только моё предложение гарантирует, что ресурс, или, если вам угодно, жизнь, детская жизнь, будет потрачена не зря, а обернётся золотниками, нет, дюжинами золотников, а при особых условиях — фунтами добычи.

— Чем — гарантирует?

— Что?

— Вы сказали, что ваше предложение гарантирует. Так вот я спрашиваю, чем, собственно, оно гарантирует.

— Мой опыт, мои исследования, наконец, моя жизнь — вот гарантия.

Жизнь Хизирина Ларионов не ставил ни во что. Но вот опыт, исследования… Что есть, то есть. Ведь и попал сюда из столичного университета Хизирин именно за исследования. Сколько тогда нашли скелетов в подвале лаборатории — девять, десять? Другого бы четвертовали на площади, а Хизирину сошло с рук. А что он здесь, так ведь и Ларионов здесь, при этом его, Ларионова, руки чисты совершенно, да и формуляр безупречен.

— Пусть так, — согласился вдруг Ларионов. Это для Хизирина вдруг, для себя же Ларионов согласился, как только ознакомился с шифрограммой. — Поручаю рудовидцев вашему попечительству с этой минуты. Мне… Нам нужно за две недели добыть не менее четырёх фунтов русина. Лучше самородного. Результат оправдает любую цену. Но если результата не будет…

— Будет, — обыденно, как равному, ответил Хизирин. — Приказ, полагаю, уже готов?

— Возьмёте у секретаря, — ответил Ларионов, давая знать, что дальнейшее пребывание доктора здесь излишне.

После того как за Хизириным закрылась дверь, Ларионов открыл форточку: ему казалось, что сам воздух в кабинете стал ядовитым. Достал из ящика стола полуштоф крепкой «горной» водки и плеснул на ладони, хотя Хизирина он не касался и мизинцем. Потом наполнил рюмку — большую, железнодорожную. Покамест не граф, сойдёт и водка.

3

Не хуже вчерашнего нынешний день, нечего роптать. Урок десятидневный исполнили, лишку дали, чего ж ещё? Кашель вот только пригрызся, не отвяжется. Ничего, теперь, после обхода, дух перевести не грех.

Архипыч сел на табуретку, специальную, большаковскую. Никто из артельщиков садиться на неё не смел, да и некогда простому артельщику на табуретах рассиживаться. Артельщику положено руду рубить. Вот выйдет кто в большаки, тогда пожалуйста, сколачивай табурет и сиди.

Телефон зажужжал негромко, но требовательно. Ещё бы не требовательно!

Архипыч поднял трубку:

— Пятая артель на связи.

— Слон на коновязи. Архипыч, слушай внимательно, повторять некогда: кровь из носу, а нужно гнездо.

— Шутки шуткуешь, Павел Кузьмич, — но было ясно, что слова о гнезде не шутка. Павлуха никогда не шутил насчёт добычи, потому и стал верховодом.

— Значит, так: покуда гнезда не найдёте, наверх не подниметесь. Таков приказ. Еду, чай получать будете по полной. Даже табак спустим. Но без гнезда вам неба не видать.

— Это за что ж пятой такая честь?

— Почему пятой, всем.

— Всем, значит…

— Ты, Архипыч, раньше времени не умирай. С мальцом своим поработай как следует, он и найдёт.

— А то я не работаю.

— Я ж говорю — как следует. Сейчас вас, большаков, у подъёмника соберут, и Хизиря будет лекцию читать, как выжать камень досуха. Мальца, значит. Пусть хоть загнётся, но прежде укажет гнездо — такая команда. Ясно?

— А как же потом?

— Не будет гнезда — не будет и потом. А найдёшь — так бабы новых нарожают.

— Наши бабы да от нас никого никогда не родят.

— А при чём тут мы? Велика Россия, и баб, и мальцов хватает. В общем, хочешь, жди Хизирю, а хочешь — не теряй времени, оно, время, теперь против тебя… — и верховод оборвал связь.

Архипыч опять сел на табурет — оказывается, во время разговора ноги сами его подняли. А вот теперь ослабли.

Он ждал чего-то подобного давно. Что давно, всегда. Может, новых рудокопов везут, и нужно от старых срочно избавляться. Или просто решили, что умирающих коняг не грех и настегать перед смертью, авось, чего и напашут. Но чтоб мальцов, рудовидцев точить — того прежде не было. Они и без того гаснут быстро, редко до пятнадцати кто доживал. Что артели без рудовидца делать? Разве и правда новых с материка навезут?

Русин, что из руды добывают, на чудо-оружие идёт. Как наделают чудо-оружия вдоволь, так и одержание наступит. Победим супостатов, тут и заживём. Да только побеждаем, побеждаем, а конца-краю войны нет.

Да не о том сейчас думать нужно. Сейчас нужно гнездо искать. Сказал же Павлуха: дело — табак, значит, хоть на что решайся, лишь бы выжить на этот раз.

А и выбора-то никакого нет. Бросать добытую руду мальцу в каморку, чтобы чёрного снега побольше в воздухе стало. Чёрный снег, понятно, убивает, но и глаза открывает мальцам широко. А мы мальцу молока дадим, мяса, всё ж лучше будет. Да он у нас ушлый, гнездо, если оно есть, быстро найдёт. А оно есть, оно непременно есть!