Освобождение Руси от ордынского ига - [6]

К числу важнейших событий русской жизни конца 70-х гг. относится освящение Успенского собора в Москве, который по замыслу правительства и высших церковных кругов должен был стать главным патрональным храмом Русского государства. Отсюда обостренное внимание летописей ко всем стадиям и деталям строительства нового храма, подробное описание церемонии освящения его, содержащееся в официозной Московской летописи.

Освящение собора, которому был придан характер большого церковно-политического торжества, состоялось 12 августа 1479 г. По словам Московской летописи, на торжестве присутствовал освященный собор в составе митрополита, архиепископа ростовского Вассиана и епископов — суздальского Евфимия и Сарского Прохора; рязанский и коломенский епископы не участвовали по болезни.[29] Обращает на себя внимание отсутствие тверского епископа — глава тверской епархии, как и прежде, уклоняется от участия в московских церемониях. Это, видимо, определенная политическая линия тверских правительственных верхов. Едва ли тверской епископ, только что (в декабре 1477 г.) поставленный на епископию Вассиан, сын знаменитого московского воеводы князя Ивана Васильевича Стриги Оболенского, был личным противником Москвы.[30]

Весной — летом 1472 г. на начальной стадии постройки собора при перенесении останков московских митрополитов присутствовали, по официальным данным, «велики князь Иван с сыном, и мати его, и братиа его Юрьи, Андрей, Борис, Андрей и князи их и бояре»,[31] в торжественной церковной церемонии участвовали все члены дома Калитичей (не упоминаются только верейско-белозерские князья). По-другому тот же официальный летописный источник описывает обряд перенесения мощей митрополита Петра, состоявшийся 24 августа 1479 г. — через несколько дней после освящения нового собора. На это торжество пришли «вси бояре и вельможи и многое множество народа славного града Москвы», пришел «Володимерьскы и Новгородцкы и всеа Руси самодержець» и сын его, великий князь Иван, а из других членов Московского дома — только князь Андрей Меньшой (несмотря на то что «тогда болен сый»).[32] По сравнению с 1472 г. кроме пышного титула великого князя бросается в глаза отсутствие его матери, иноки Марфы, и двух братьев — Андрея Углицкого и Бориса Волоцкого. Их неучастие в торжестве, имевшем целью прославление Москвы и ее нового собора, — едва ли случайность. Надо полагать, что за семь лет ситуация внутри Московского дома существенно изменилась — изменились отношения между членами этого дома, политические и личные, изменились роль и место удельных князей — наследников Василия Темного — в политической и идеологической жизни страны. Конфликт 1472–1473 гг., хотя и разрешенный мирными средствами, не мог не оставить следа в межкняжеских отношениях.

Не менее важно, что торжественная церемония освящения Успенского собора дала повод для нового конфликта между великим князем и митрополитом. Наиболее подробно об этом конфликте сообщают Софийская II и Львовская летописи. По их словам, «нѣцыи прелестницы клеветаша на митрополита князю великому» — митрополит при освящении церкви ходил с крестным ходом вокруг церкви «не по солнечному въсходу», т. е. не по движению Солнца. Оттого-то великий князь «гнев воздвиже» на митрополита.[33] Началась большая дискуссия между церковными иерархами: «посолонь ли ходити или не посолонь». Митрополит опирался на церковную традицию («егда престол диакон ходить в олтаре, направую руку ходить с кадилом») и нашел поддержку у одного из игуменов, побывавшего в византийском Афонском монастыре («в Святой горе видел, что так свящали церковь, а со кресты против солнца ходили»). Великий князь, однако, не согласился с этими доводами и пригласил в качестве арбитров архимандрита Чудова монастыря Геннадия и ростовского архиепископа Вассиана, поддержавших его точку зрения. По словам летописца, они «свидетельство никоего не приношаху». Их аргументом было подлинное движение Солнца, трактуемое в духе христианской теологии. Налицо попытка активного вмешательства в церковную обрядность, исходящая от великого князя, нашедшего поддержку у видных представителей церковной иерархии. Это само по себе — важный симптом усиливающегося влияния со стороны государственной власти на церковную организацию, консервативную в своей основе и по своим традициям. Не менее характерен и идеологический, культурно-исторический аспект проблемы. В весьма важном для средневекового сознания вопросе сталкиваются две точки зрения — традиционная, основанная на обычае, и своего рода новаторская, находящая опору в натурфилософских представлениях о законах Вселенной (хотя и воспринимаемых, разумеется, через призму того же церковного миропонимания) и не придающая существенного значения ни традиции, ни авторитету греческих монастырей. В известном смысле рационалистический подход к вопросу о порядке освящения собора, проявленный великим князем и его сторонниками, — свидетельство нарастающих изменений в психологии передовой части русского общества, той части правительственных верхов, которая проводила и активно поддерживала централизаторскую политику, политику обновления Русской земли.