Освобождение-2 - [52]

– Восемь, господин генерал, но сейчас этого достаточно. Для того, чтобы выследить русских, мне понадобятся только мои люди и определенная помощь от ваших подчиненных. Там посмотрим! – он встает и щелкает каблуками. – Если господин генерал позволит, я бы, не теряя времени, немедленно выехал в район, где нам предстоит действовать.

– Вы правы, майор, сейчас нельзя терять ни минуты. Как только генерал Мюллер освободится, он выедет к своей дивизии. Вы сможете отправиться с ним. Я надеюсь на вас, – генерал подходит к майору, смотрит на него снизу вверх и протягивает руку. Майор пожимает протянутую ему руку, еще раз щелкает каблуками, разворачивается и выходит.

– А ты лихой мужик, майор, – говорит Миронов. – Как я погляжу, вы тоже не зря свой хлеб едите.

Он и Симкин стоят по щиколотку в воде посреди небольшого ручейка, и оба, с наслаждением, фыркая и расплескивая воду, умываются.

– Кое-чему нас учили, – отвечает Симкин.

Они выходят на берег, берут прислоненные к стволу дерева винтовки и идут по еле заметной тропинке. Лес пробивается насквозь косыми лучами низкого вечернего солнца. Стихает уже щебет птиц, становится все тише. Миронов, идущий впереди, резко останавливается, Симкин успевает лишь сжать крепче винтовку, улавливает его манящий и одновременно призывающий быть осторожным жест рукой. Он шагает чуть вперед, Миронов в это время плавно приседает на корточки. На тропинку выходит, смешно переваливаясь с боку на бок, толстая ежиха, на спине зацепился за колючки желто-коричневый лист осины. Ежиха исчезает в траве, а за ней через тропинку следуют пять колючих крошечных комочков – ежата торопятся за матерью, задние налетают на передних. Симкину даже кажется, что он слышит их слабое пофыркивание. Он беззвучно смеются.

– Вот твари, – говорит Миронов, когда они двигаются дальше, – Живут себе. Одна забота – ешь да размножайся. Да смотри, чтобы собака какая не сожрала. И никакой войны, никакой тебе политики.

– Не скажи, – отвечает Симкин, – Вот ты сам все перечислил. А человеческое общество, оно ничем не отличается. Это только на первый взгляд у них все по-другому. А если посмотреть… Все войны – это ведь по большому счету то же желание вкусно поесть, только в мировом масштабе. Если СССР еж, то Германия – это та собака, которая пытается ежа сожрать.

– Тебе, майор, политруком надо быть. У нас как раз должность вакантна.

– А кстати, у вас комиссара не положено? Я так понял, что у тебя в отряде командиров больше чем рядовых.

– Наблюдательный. А вот комиссара для нас никак подобрать не могут. Больно уж у нас специфическая работа. А ты бы подошел.

– Ну?

– А я серьезно. Раз уж попал ты в нашу славную боевую семью, подумай на досуге. Работа интересная. Сам-то давно в армии?

– С 38-го года. Был на Халхин-Голле, но там повоевать не пришлось. Даже в самолеты не загрузились. Потом прыгал в Литве и Бессарабии. Но тоже ни разу не стрелял. Так что первый раз в настоящий бой попал уже под Краковом. Зато уж попал, так попал! От всего моего батальона в строю осталось шестьдесят три человека. Если бы наши танкисты не подоспели вовремя, немцы бы нас всех перебили. А так у меня ни одной царапины, получил Героя и майорские погоны. Вторая высадка еще страшнее оказалась – немцы нас уже в воздухе стали обстреливать. Думаю, что очень многие до земли не долетели, а на земле тоже было жарко… Да, я тебе уже рассказывал. Так что у нас работа тоже, как видишь, не самая скучная.

– Верю, – смеется Миронов, – На войне вообще скучно не бывает. Пока живой, конечно. Ну ладно, сейчас это все разговоры, а когда к своим вернемся, я тебя обязательно найду, тогда и поговорим. Может, уже и батальона твоего давно нет. Судя по немецким документам, у десанта огромные потери. Предполагают, что процентов семьдесят, не меньше, уничтожено в месте высадки. Приврали, конечно, но, видать, вашим сильно досталось. Кто же вас умудрился прямо немцам на голову сбросить?

– Кто его знает. Начальство.

– Вот хреново как все устроено. Люди жизнью рискуют, в болоте живут, жрут всякую дрянь, да и то нерегулярно. При этом добывают ценную информацию, которую потом никто не использует. Можно подумать, никто на той стороне фронта не знает, где немцы есть, а где их нет, – он сердито плюет под ноги, останавливается и носком сапога затирает плевок, – Ну ладно, что-то я разворчался. А тебе, майор, повезло, что к нам попал. Теперь у тебя гораздо больше шансов вернуться домой целым и невредимым. Давай поторопимся. Есть возможность попробовать на ужин трофейной колбасы. Любишь колбасу, майор?

– Глупый вопрос.

– Согласен. Если б еще нашей родной, вместо их шнапса. И хлеб у них какой-то невкусный. Верно?

– Ну, я сейчас уже на любой согласен, с утра не ели.

Майор Харп, в пятнистой камуфляжной форме, прохаживается вдоль дороги, посматривая то на густой лес, то на сгоревший «Опель», стоящий в нескольких метрах от обочины, в кузове которого копаются двое его людей, то на труппы, которые двое других подчиненных вытаскивают из придорожной канавы и тщательно осматривают. Участок дороги, сжатый с двух сторон лесом, – не более трехсот метров, дальше дорога и в ту, и в другую сторону скрывалась за поворотом. До леса от дороги метров пятьдесят, не более.