Освободительный поход - [51]

* * *

15 ноября 1942 года. 19:35. Москва. Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего.

Присутствуют:

Верховный Главнокомандующий – Иосиф Виссарионович Сталин;

Начальник Генерального Штаба – генерал-лейтенант Александр Михайлович Василевский;

Нарком Военно-морского флота адмирал Николай Герасимович Кузнецов;

Командующий 1-м механизированным корпусом особого назначения – генерал-лейтенант Вячеслав Николаевич Бережной;

Командующий авиационной группой особого назначения – генерал-майор авиации Сергей Петрович Хмелев.

Вождь вертел в руках трубку, явно борясь с желанием еще хотя бы раз в жизни от души затянуться ароматным дымом. А не делал он этого потому, что его здоровье – это тоже оружие; и его желание вступало в противоречие с главной внутренней установкой о том, что на этот раз он любой ценой должен одержать победу, результаты которой уже никто и ничто не сможет отменить. Причем победить уже не гитлеровскую Германию, судьба которой предрешена, а внутреннюю слабость СССР, которая в другой истории привела к его краху. Надо было сделать так, чтобы в ЭТОЙ такого не произошло. Кто бы ни пришел к власти после его смерти, как бы ни надрывались в эфире враждебные голоса, какое бы недовольство ни испытывали жители новоприсоединенных республик, какие бы на страну ни обрушивались стихийные бедствия и техногенные катастрофы – обновленный и улучшенный его трудами Советский Союз должен стоять несокрушимым утесом. Эту сверхзадачу Сталин поставил перед собой сам и честно собирался ее выполнить. Все что он делал, подчинялось только этой цели. И недавняя набеговая операция нашего флота тоже шла в зачет.

Верховный наконец прервал молчание и, отложив в сторону трубку, ровным голосом произнес:

– Товарищ Кузнецов, доложите присутствующим, как прошла операция «Юпитер».

– Кхм, – сказал адмирал Кузнецов, – операция «Юпитер», товарищ Сталин, прошла успешно. Потерь в кораблях нет. Силами авиации и флота с острова Узедом вывезены все технические специалисты, проектно-конструкторская документация и даже заключенные концентрационного лагеря. Потери в частях штурмовавших, а потом оборонявших Пенемюнде умеренные. Вдали от фронта немцы просто не смогли наскрести сколь-нибудь значительные войсковые контингенты для попытки освобождения захваченного исследовательского центра, так что при поддержке корабельной артиллерии бригады морской пехоты особого назначения оборонялись вполне уверенно. А вот в воздухе драка была страшная. Немцы бросили против десанта все бомбардировщики, которые могли туда долететь. Были задействованы даже дислоцированные на территории Германии учебные группы бомбардировочных эскадр. Германское командование попыталось решить сразу три задачи. Во-первых – нанести потери нашему десанту, чтобы облегчить действия своих сухопутных войск. Во-вторых – уничтожить секретное оборудование и документацию на полигоне и в исследовательском центре. В-третьих – повредить или потопить наши крупные боевые корабли, задействованные в поддержке десанта. Ни первое, ни второе, ни третье им не удалось. Истребители авиакорпуса ОСНАЗ и зенитная артиллерия кораблей с честью выполнили поставленную задачу и отразили все массированные налеты авиации противника, нанеся ей тяжелые потери.

– Очень хорошо, товарищ Кузнецов, – кивнул Сталин и повернулся к командиру летчиков из будущего, – Товарищ Хмелев, ведь вы там были лично? Скажите, это правда, что против немецких бомбардировщиков применялись все типы самолетов, вплоть до переделанных в штурмовики американских бомбардировщиков?

– Так точно, товарищ Сталин, – ответил генерал-майор Хмелев, – применялись, и достаточно успешно. Против плотных бомбардировочных формаций такие бомбардировщики-истребители оказались очень эффективным и, самое главное, эффектным оружием. Уже на второй день боев в воздухе немецкие летчики дали этим самолетам прозвище «Пилорамы» и стали их жутко бояться.

– Ну-ка, ну-ка, – с интересом произнес Сталин, – расскажите нам об этом, пожалуйста, немного поподробнее. А то вот товарищ Кузнецов там, у Пенемюнде, не был, а вы были. К тому же говорят, что летчики – народ наблюдательный. Может быть, вы обратили внимание на что-то важное, чего своим замыленным глазом не замечаем мы, аборигены этого времени…

– Да, товарищ Сталин, – кивнул генерал-майор, – в бою, если не вертеть подобно сове головой на триста шестьдесят градусов, сожрут фрицы к чертовой матери, и никакая сверхсовременная техника не поможет.

Вождь кивнул.

– Мы об этом знаем, Василий говорил мне об этом. Но вы давайте, рассказывайте.

Генерал-майор Хмелев начал говорить. И повествование его было столь подробным и даже в какой-то мере эмоциональным, что Сталину казалось, будто он сам при этом присутствует… В кабинете Верховного заревело разорванное пушечными трассами, изляпанное куполами парашютов и пронизанное дымными хвостами горящих самолетов огненное небо над Пенемюнде. Так же, как и четыре месяца назад, советские и германские летчики сошлись в ожесточенном сражении, выясняя, кому из них суждено господствовать в небе, а кому догорать на земле или, упав в воду, идти на морское дно. Ощетинившиеся белыми пушистыми веревками пушечных трасс, огрызались огнем изъятых на шведских заводах сорокамиллиметровых счетверенных «Бофорсов» линкор «Октябрьская Революция», а также крейсера «Максим Горький» и «Киров». От бешеного темпа стрельбы на палубе образовывались завалы из стреляных гильз, и матросы сгребали эти звенящие груды за борт обычными деревянными лопатами, предназначенными для уборки снега. Не отставали от них и корабли из будущего, встречающие германские самолеты огнем универсальных пушек и мелкокалиберных зенитных автоматов. В сторону пытающихся прорваться к кораблям в плотном строю германских бомбардировщиков время от времени стартовали зенитные ракеты. Но такие удары принимали на себя только очень крупные и компактные бомбардировочные формации.