Освободительный поход - [34]

Да и в области практической политики гитлеровского режима изменения минимальны. Этот новый культ так хорошо лег на нацистскую сущность гитлеровского государства, что сразу возникает подозрение, что под него оно и кроилось. Остается понять, почему Гитлер прибег к новой религии здесь и сейчас, но не стал этого делать в нашем прошлом, даже тогда, когда его положение было хуже, чем сейчас.

– Хороший вопрос, товарищ Антонова, можно сказать, фундаментальный, – удовлетворенно хмыкнул в усы Сталин. – Наверное, у кого-нибудь из сидящих здесь товарищей есть свои соображения по этому поводу. Что, например, можете сказать, вы, товарищ Османов, глядя со своей мусульманской колокольни, ну, и конечно, как выходец из будущих времен?

– Как правоверный мусульманин, товарищ Сталин, – сказал майор ГБ Османов, – замечу, что поклонение шайтану для меня и большинства моих единоверцев неприемлемо – как в идейно-духовном, так и в материально-физическом смысле. То, что бесноватый Гитлер являлся почитателем нечистого, было понятно и до того, как он ввел эту свою новую религию, признав этот факт официально. Сомнений в этом не оставляют как людоедское человеконенавистническое учение, изложенное в книге «Майн Кампф», так и практические шаги по воплощению этой идеологии, в том числе и на временно оккупированной территории СССР.

Как честный советский человек, коммунист и интернационалист, могу сказать, что против такого врага, как германский фашизм, хороши любые союзники. Если папа Пий XII хочет встать на нашу сторону, мы должны пожать ему руку и поделиться патронами. Как выходец из будущих времен, я не исключаю, что на такой экзотический шаг мистически настроенного Гитлера – поклонника учений Ницше и мадам Блаватской – подтолкнуло то, что в этом мире обстановка для гитлеровской Германии ухудшается не в пример быстрее, чем это было в нашем прошлом. Должен вам напомнить, товарищ Сталин, что у нас конец октября сорок второго года – это разгар ожесточенных оборонительных боев на развалинах Сталинграда и одновременно пик немецких успехов, когда вся Германия не выключала радиоприемники, ожидая сообщение о падении Сталинграда и, как они думали, о конце войны. Если для советских граждан уже состоявшиеся победы Красной армии выглядят как закономерное продолжение нашего контрнаступления под Москвой, то для немецкой стороны все их поражения представляются ужасными и необъяснимыми, словно мы мистическим образом похитили у них военную удачу. Отсюда и метания Гитлера, ведь даже его собственные генералы не могут объяснить, что происходит на фронте. А сам он, еще недавно такой прозорливый и гениальный, не понимает, где по его войскам может последовать следующий сокрушительный удар и что ему надо сделать, чтобы этот удар не состоялся. Именно по этой причине, как мне кажется, Гитлер и решил ввести поклонение Сатане не после своей окончательной победы в общеевропейской войне, а немедленно, чтобы его новый господин оказал ему сверхъестественную поддержку. Впрочем, товарищи, я не могу ручаться за то, что все было именно так, а не иначе, потому что я не слишком большой специалист по образу мыслей разного рода полусумасшедших личностей, типа непризнанных гениальных художников.

– Все ясно, товарищ Османов, – после паузы произнес Берия, – на фоне того, что мы уже знаем, ваши выводы выглядят убедительно. Источник в ближайшем окружении Гиммлера сообщает, что руководство гитлеровской Германии твердо уверено, что Советский Союз получил значительную помощь от неких высших сил, которая и позволила ему переломить ход войны. Насколько я понимаю, эти высшие силы теперь числятся в личных врагах Гитлера, и он, перепугавшись, кинулся просить помощи у их оппонента. Вопрос только в том, какие действия мы должны предпринять в ответ.

– Товарищи, – растерянно сказал Молотов, – мы что, теперь должны будем заниматься религиозной пропагандой? А как же слова товарища Ленина о том, что религия – опиум для народа?

– Вы неправильно цитируете Ленина, товарищ Молотов, – поправила Антонова, назидательно подняв указательный палец, – Владимир Ильич писал: «религия – это опиум народа», имея в виду нечто противоположное вашему утверждению. Что же касается религиозной пропаганды, то самые ярые обличители, гонители и разрушители храмов по совместительству оказывались закоренелыми троцкистами. Вот, спросите у товарища Берия…

Упомянутый товарищ посмотрел на предсовнаркома и народного комиссара иностранных дел с таким видом, будто хотел спросить: «А не троцкист ли вы, товарищ Молотов?». Обычно от таких взглядов многим становится не по себе, но Молотов был настолько толстокож, что лишь поморщился.

Возникшее напряжение разрядил Верховный Главнокомандующий.

– Если потребуется, – нравоучительно произнес он, – то мы предоставим православной церкви всю свободу действия, которая ей понадобится для борьбы с новым старым врагом. Но только об этом речи пока не идет, потому что еще не ясно: сатанизм – это идейный выверт полусумасшедшего германского фюрера или нам действительно надо ожидать каких-либо враждебных проявлений, так сказать, на физическом уровне? А каково ваше мнение, товарищ Антонова?