Освободители - [53]

Те, кто сдался, мирные труженики, почитаемые граждане, были застрелены, зарублены или варварски обезглавлены уже после того, как условия перемирия вступили в силу. Страна утонула в крови. Города Гуатире, Калабосо, Сан-Хуан-де-лос-Моррос и много других, в которых когда-то жили мирные, трудолюбивые люди, были завалены трупами. Тех, кто осмелился защищаться или попытался спрятаться в горах, безжалостно убивали без суда и следствия. Роялисты приговаривали к смертной казни всех, кого они считали патриотами. Та же участь ждала тех, чье имущество приглянулось испанцам».

Последствия террора, который чинили солдаты Монтеверде, проявились очень скоро. До Боливара дошли известия об антииспанском восстании, которое возглавил известный юрист Антонио Николас Брисеньо. Это был очень мягкий, интеллигентный человек, но расправы с населением, творимые роялистами, пробудили в нем яростный протест. Брисеньо собрал отряд из местных жителей и начал буквально истреблять испанцев. Продвижение по службе в его отряде зависело от количества убитых испанцев. Если солдат приносил тридцать голов испанцев, ему присваивали звание лейтенанта, за пятьдесят голов можно было получить звание капитана.

Узнав об этом, Боливар ужаснулся и приказал немедленно арестовать Брисеньо. Тот ответил в своем духе, прислав Боливару две головы испанцев в подарок. Боливар был в шоке, он не знал, как ему поступить, но вскоре испанцы сами схватили Брисеньо и его людей. Мятежный адвокат был предан суду военного трибунала и расстрелян вместе с членами его семьи и приближенными в местечке Баринас. После чего испанский военачальник Тискар уничтожил весь отряд Брисеньо.

Казнь Брисеньо и его людей больно ранила Боливара, хотя в сложившихся обстоятельствах эти действия были вполне оправданны. Уже в Мериде Боливар сделал резкое заявление: «Наша месть не будет уступать в жестокости испанцам. Нашему терпению пришел конец. Колонизаторы объявили нам смертельную войну. Они будут уничтожены. Мы очистим нашу землю от этих монстров. Наша ненависть непоколебима. Мы будем драться насмерть». В Трухильо Боливар издает манифест:

«Испанцы принесли на нашу землю нищету и смерть. Они отняли у нас священное право на жизнь, нарушили условия капитуляции и перемирия. Они совершили многочисленные преступления. И помешали Венесуэле стать независимой республикой. Справедливость требует от нас мести. Жизнь вынуждает нас сделать это…

Любой испанец, не принимающий каким-либо способом участия в нашей борьбе с тиранией, будет считаться изменником и врагом нашего отечества. Ничто не спасет его от возмездия. Тем испанцам, которые придут в нашу армию с оружием или без него, будет гарантировано помилование… Испанцы, предоставившие нашему государству секретную информацию, будут считаться гражданами Америки…»

В заключение Боливар громогласно заявляет:

«Испанцы и жители Канарских островов, не принимающие активного участия в деле освобождения Америки, будут непременно убиты. Американцам, даже если они совершили какое-то преступление, гарантирована жизнь».

В новейшей истории найдется не много политиков, способных на столь жесткие заявления. Иногда обстоятельства оправдывают жестокость, например, во время военных действий. В период Французской революции законная власть сама санкционировала террористические действия против своих врагов, и только после этого настроения в революционном правительстве несколько смягчились. Обычно власти всеми способами стараются поддерживать хотя бы видимость соблюдения законов, независимо от того, что происходит на самом деле. Нарушение условий перемирия между Мирандой и Монтеверде — типичный тому пример. Боливар открыто провозгласил политику террора и преследований, объявив своим врагам «смертельную войну» до победного конца. Для того чтобы подчеркнуть важность принятого им решения, Боливар ввел новый отсчет времени. Он, например, приказал своему секретарю ставить на его письмах дату, начиная со дня объявления независимости и начала политики террора. Документы датировались примерно так: «третий год независимости и первый год смертельной войны». Цель политики террора была ясна: простые люди должны бояться Боливара так же, как боятся Монтеверде. Испанцы управляли местным населением жестоко. Устрашение всегда было основным методом воздействия испанцев на население Южной Америки, поэтому Боливар и сделал террор своим оружием.

Южноамериканские биографы Боливара горячо защищают политику террора, объявленную им. Декларация о начале «войны насмерть» на первый взгляд может показаться непродуманным документом, но при более детальном изучении становится ясно, что он был тщательно подготовлен. Это обстоятельство делает аргументы защитников Боливара неубедительными. Декларация Боливара была не чем иным, как амнистией для всех его южноамериканских противников. Декларация недвусмысленно обещает: «…даже если вы совершили какое-то преступление, вам гарантирована жизнь». Получается, что сама принадлежность к латиноамериканцам освобождала от ответственности за любые проступки. Таким способом Боливар хотел добиться расположения огромного числа простых южноамериканцев, воевавших на стороне Монтеверде. За лояльность он был готов простить самые ужасные преступления. У испанцев теперь не оставалось иного выхода, как активно участвовать в войне на стороне Боливара.