Осужденный умирает в пять - [22]

Председатель. — Постойте, господа! Вы сможете совершенно свободно противопоставлять ваши точки зрения и спорить о расстояниях, когда я закончу со свидетелем… Продолжайте, мэтр… Какое зрелище ждало вас внутри павильона?

«Незабываемый кошмар», — подумал Вернер Лежанвье.

Как описать мертвую Диану? Бесстыдно мертвую?

Где найти подходящие слова?

О. — Моя жена лежала навзничь на полу, огнестрельная рана четко виднелась там, где кончался корсаж. Обвиняемый, стоя в нескольких шагах от нее с браунингом в руке, пристально смотрел на нее.

ВПЕРВЫЕ ЗА ТРИ ДНЯ ОБВИНЯЕМЫЙ ВСТАЕТ И ЗАЯВЛЯЕТ О СВОЕЙ НЕВИНОВНОСТИ

(Газеты)

— Неправда! Ты лжешь, негодяй!.. (Лазар) Это я застал тебя, вернувшись в «Жнивье», склоненным над трупом Дианы, это ты убийца!.. «Пусть погибнет мир, но восторжествует справедливость»… Не смешите меня… «Клянитесь говорить правду и только правду!» Как ты собираешься примириться со своей совестью порядочного человека?..

Лазар, выдохшись, сел. (Окружавшие его жандармы заламывали ему руки за спину.) Капли пота стекали по его лбу, он задыхался от гнева и бессилия.

Уже в ходе следствия его версия событий вызывала только недоверие…

Вконец опустошенный, он слишком поздно понял, что не так важно быть невиновным, как им казаться, что мало кричать о своей правоте, надо, чтобы тебя услышали.

Горячие головы, стоя, требовали его казни.

Решительно, ему в суде повезет не больше, чем повезло в его торговле.

Он знал, что обречен.

СТЕНОГРАФИЧЕСКИЙ ОТЧЕТ О ПРЕНИЯХ (Продолжение).

Заместитель прокурора. — Смею сказать, после странного обвинения… обвиняемого этот частный парк мне все больше и больше кажется похожим на общественный сквер для прогулок?

Обвиняемый. — Повторяю, я провел вторую половину дня в «Ивах». У меня было там назначено свидание с жертвой, но она не пришла. Я возвращался в «Жнивье», когда услышал выстрелы…

Заместитель прокурора. — Но вы ведь не можете это доказать?

Защита. — Это вы должны доказать виновность подсудимого!

Председатель. — Господа, еще раз прошу вас — позвольте мне закончить опрос свидетеля, прежде чем начинать прения… Итак, мэтр, вы нам сообщили, что увидели жертву лежащей на полу павильона и обвиняемого, склоненного над ней в револьвером в руке?.. Вот этим револьвером немецкого производства, марки «Лилипут», калибр 4,25, принадлежавшим госпоже Лежанвье, причисленным к списку улик под номером 1, в котором не хватает трех пуль?

О. — Да.

В. — Какой была ваша реакция?

О. — Обвиняемый, казалось, собирался бежать… Я, видимо, чисто рефлексивно, ударил его, не знаю даже, как… Вероятно, ребром ладони в основание горла…

Защита. — После чего извлекли из кармана собственный револьвер — марки «Ф. Н.» — и пригрозили им обвиняемому?

О. — Да.

Защита. — Как случилось, что в такой момент у вас оказалось при себе подобное оружие?

О. — У меня есть разрешение как у автомобилиста, вынужденного часто пускаться в дальние поездки.

Защита. — Допустим. Но этот револьвер должен был находиться в салоне вашей машины, а не в кармане вашего костюма.

О. — Я переложил его туда из чистой предосторожности, прежде чем доверить машину на всю вторую половину дня госпоже Хамбург. На обратном пути я так спешил вновь оказаться в «Жнивье», что забыл вернуть его на обычное место.

Защита. — Удачная забывчивость… Что сказал вам подсудимый, придя в чувство?

О. — Ничего.

Защита. — Ничего?

О. — Ничего такого, что стоило бы повторять и что могло бы повлиять на прения.

Защита. — Минуту, мэтр Лежанвье!

Председатель. — Минуту, мэтр Маршан! Слово остается за судом, который вынужден затронуть деликатную тему… Мэтр Лежанвье?

— Да, — сказал Лежанвье.

Лучше, чем кто бы то ни было, он знал, что должно последовать, несколько месяцев готовился к этому.

Все же он достал из жилетного кармана таблетку, незаметно поднес ко рту, разгрыз двумя зубами и, как по волшебству, его загнанное сердце стало биться ровнее.

Жаль, подумалось ему, что нет рядом Сильвии, чтобы протянуть как обычно стакан с водой, рассеять горечь лекарства…

Он качнул головой. Если подумать, Сильвия, конечно же, здесь, затерянная в толпе, ловит малейший его жест, переживает за него и так же, как и М — ран с его шарообразными глазами, чувствует себя внутренне оскорбленной.

И оба, прячась друг от друга, должно быть, скрещивают потихоньку пальцы, желая ему удачи.

Лежанвье внезапно почувствовал внутренний прилив сил.

Что бы ни случилось, эти двое будут с ним до конца.

В. — Вы жили дружно с госпожой Лежанвье?

О. — Необычайно дружно.

В. — Но госпожа Лежанвье была заметно моложе вас?

О. — Да, на пятнадцать лет.

В. — Подобная разница в возрасте не отражалась на ваших отношениях?

О. — Нет.

В. — Извините, что я настаиваю… Всем известно, какой вы занятой человек, большую часть своего времени вы отдаете работе. Госпожа Лежанвье, женщина красивая и светская, много общалась… с друзьями. Не случалось ли вам в прошлом прощать ей какое-нибудь преходящее увлечение, мимолетное приключение?

О. — Никогда.

В. — К несчастью, следствием установлено, что жертва и подсудимый поддерживали интимные отношения… Вы знали об этом?

О. — Нет. И я по-прежнему отказываюсь в это верить. Обвиняемый волен сейчас как угодно чернить память моей жены, она не может протестовать…