Островитяне - [38]

Сердце бешено колотилось в груди. Я схватил фонарь, направил в ту сторону, где был призрак, однако, разумеется, ничего не увидел. Встав, я ударился головой о низкий потолок. Это еще сильнее меня напугало, и я быстро попятился, а потом, дрожа от страха, побежал по лестнице за кулисы.

Немного погодя меня заметил Джейр.

– Ты сильно шумел. Увидел что-то там, внизу?

– Заткнись, Джейр, – ответил я. Мне стало стыдно за свою реакцию там, в трюме. – Это ты подстроил?

– А, значит, видел!.. Не бери в голову. Рано или поздно такое происходит в каждом театре.

Рабочие сцены все-таки получили разрешение на выезд и уже ехали к нам. Теперь проблема состояла в том, что им нужно было несколько раз пересаживаться с одного парома на другой, идти по кружному маршруту, заходить во множество портов, где загружали товары и мешки с почтой. По нашим расчетам, они должны были прибыть за день – в лучшем случае за два – до первого представления.

Я усердно работал, но меня постоянно тревожила мысль о том, что мы подняли на колосниковую решетку невероятно тяжелый лист стекла – и он висит там, иногда раскачиваясь от сквозняка, если кто-то открывает двери на склад декораций. Время от времени я осматривал стекло, проверял, в порядке ли крепящие его ремни… А что еще я мог сделать? Властелина Тайн мы ждали ко второй неделе сезона.

Через два дня после того, как я увидел призрак в трюме, со мной снова произошел подобный случай. Я поднялся в верхнюю из двух лож рядом с левым карманом сцены. Джейр сказал, что там постоянно мигают лампочки; вероятно, где-то отошел контакт. Прежде чем пускать зрителей, нужно было починить свет.

Разумеется, для работы с проводкой требовалось отключить ток, поэтому в ложе царила полная темнота.

Встав на четвереньки и зажав зубами фонарь, я приподнял ковер, чтобы обнажить провода, и вдруг почувствовал, что рядом со мной находится нечто – то, чего раньше не было.

Я решил не думать об этом, сосредоточить внимание на работе и надеяться, что ощущение пройдет само. И все же через секунду не выдержал – и вскочил.

Рядом снова была белая, похожая на лицо маска! На этот раз она появилась между портьерами, ограничивавшими ложу сзади. Я увидел ее лишь мельком, потому что она полетела назад и почти мгновенно исчезла.

Я знал, что за портьерой находится дверь, а за ней – коридор, по которому поднимаются зрители. Я пробежал через ложу, отдернул портьеры, толкнул дверь и практически вывалился в коридор. Окон в этой части театра не было, и мы с Джейром обычно свет там не включали.

Разумеется, я ничего не увидел.

Потрясенный и немного напуганный, я быстро спустился в офис Джейра – тот работал на компьютере. Ничего не говоря, я рухнул на один из стульев, стоявших у стены, невольно содрогнулся и резко выдохнул.

– Это был тихий призрак или шумный? – спросил Джейр, не глядя на меня. – Он стонет, одевается в старинное платье, носит в руках свою голову, тяжело дышит, лязгает длинными цепями или просто нависает?

– Ты мне не веришь? Там что-то есть. Я уже дважды это видел!.. Черт, как же страшно!

Я посмотрел на свои руки – во время работы я закатывал рукава. Все волоски на руках стояли дыбом.

В конце дня, возвращаясь домой, я заметил своего бородатого противника. Сгорбившийся, напряженный, он резко отличался от остальных. Я сразу насторожился и, немного приотстав, наблюдал за ним, пока не убедился, что он меня не видит. Он шел в том же направлении, что и я, не глядя по сторонам. По случаю теплой погоды он уже не кутался во множество одежек, а напротив, был одет в довольно широкие, ярко-голубые пляжные шорты и желтую рубашку, которая надувалась на спине.

От одного его вида я занервничал, спрятался за навесом магазина и стоял там до тех пор, пока незнакомец не свернул в переулок.

Рабочие наконец-то прибыли. Всей театральной рутиной – уборкой, проверкой оборудования и ремонтом – теперь занимались другие люди. Меня поразил профессионализм команды: четверо мужчин и три женщины всего за два дня подготовили театр к первому представлению и провели монтировочную репетицию.

На первой неделе шли шоу варьете, стали приезжать артисты. Театр быстро превращался из холодного, темного и, что самое главное, пустого здания в место, где работало множество людей. С ними в театр пришел шум, начались мелкие происшествия и склоки, появились дружеские отношения, а также целеустремленность, которая окружает любую тесно спаянную группу людей.

За сценой в спешке доделывали декорации, калибровали освещение, поднимали и опускали кулисы, с балкона кто-то выкрикивал распоряжения. Прибыли три музыканта, чтобы аккомпанировать артистам.

Администратор нанял временного ассистента, чтобы тот помогал убирать и готовить зрительный зал, продавать билеты и напитки и договариваться с медиками. Деловитость этих людей зачаровывала, однако из-за них работы у меня практически не осталось.

Бо́льшую часть представления я посмотрел из-за кулис – и разочаровался. Номера были самые примитивные и скучные; я понятия не имел, что такое до сих пор показывают в театрах. Конферанс обеспечивал комик средних лет, арсенал которого состоял из непристойных шуток – невероятно избитых и потому несмешных. На сцене выступали жонглер, дуэт певцов оперетты, чревовещатель, цирковой велосипедист, сопрано и труппа танцовщиц. Когда представление уже подходило к концу, я вдруг сообразил, что остался только из-за этих танцовщиц. Одна из них показалась мне довольно симпатичной и, кажется, несколько раз одобряюще улыбнулась мне, но когда я попытался с ней заговорить, она меня отшила.