Острова Тубуаи - [3]
— Дурак! — крикнул отец и исчез. Мимо пронеслась мать. Она кувырком летела вниз, перед Чикой мелькнули ее голые ноги (мать была в юбке), глаза у матери были зажмурены, и сына она не заметила.
С Чикой поравнялся ворчливый дед. Его парашют был раскрыт, дед раскачивался из стороны в сторону и размахивал рукой. Другую он прижимал к груди, будто произносил торжественную клятву. Но выражение лица у него при этом было плаксивое.
— Безобразие! — крикнул дед. Но он был тяжелее Чики и скоро уплыл вниз. Чика завис над дедовским парашютом, сверху похожим на лысину, и весь полет боялся, что наступит на эту «голову».
Приземлился Чика благополучно. Ноги мягко коснулись земли, и Чика даже не присел от толчка. Скоро к нему подошли отец и мать. Отец врезал сыну подзатыльник, а мать обняла и разревелась.
— За то, чтоб понимал! — сказал отец. Но потом добавил, что сын молодец.
Они подошли к месту сбора. Все пассажиры были здесь. Не хватало только стюардессы. Заметив это, ворчливый дед стал говорить: «Безобразие, так всегда — возьмут и бросят…» Но сейчас на него никто не ругался. Все были рады вновь оказаться живыми на земле.
Вдруг все вокруг зашумели. Это подходила к ним стюардесса. Она прихрамывала, но вид у нее был довольный. В одной руке она несла небольшой черный ящик, это была рация, в другой — аптечку.
— Неудачно приземлилась, — улыбнулась стюардесса и кивнула на ногу. — Может, кому помощь нужна? Лекарства есть.
Оказалось, что помощь никому не нужна. Все были здоровы. Стюардессу обступили и стали спрашивать, когда будет обед. Тут выскочил дед и спросил, когда приедут машины. На этот вопрос стюардесса сказала, что машины уже здесь, она связалась со спасателями еще в полете, и ждут их во-о-он за тем пригорком. Но сначала они пообедают. Здесь она стала мягко пенять мужчинам, что они все еще не побеспокоились о костре. Мужчины бросились врассыпную собирать дрова для костра. Женщины склонились над рюкзаком, стали тянуть из него продукты и ворковать над ними. Кто-то предложил позвать к костру и спасателей.
— Уже позвала, — сказала стюардесса. — Еще когда летела, позвала. Сказали, что будут обязательно.
— Милая ты моя, — вздохнула какая-то бабка. — Какая ты хорошая, девонька!
После обеда они всей гурьбой отправились к машинам на посадку. А пирожные, между прочим, очень вкусные были…
— Все? — спросил Сашка Быков.
— Ну да, — ответил Чика.
— Щас в морду дам!
— За что? — удивился Чика.
— А чтоб не врал, — сказал Сашка.
— Сам ты врешь! — обиделся Чика.
Они стали переругиваться. Остальные молчали. То, что это было форменное вранье, никто не сомневался. Но многие из нас завидовали Чике — если не в этот раз, то в других случаях он умел завраться так, что это даже походило на правду. Позже, вспоминая его историю, мы много спорили, могло такое быть или нет. И соглашались друг с другом, что подобный случай вполне мог произойти, в жизни и не такое бывает. Мы переглядывались и говорили, как взрослые: «Всякое случается!» Вот только пирожные с кремом сильно нас смущали — как это они в рюкзаке не помялись?
Дома был только отчим. Он сидел на кухне и пил водку. Когда я вошел, он как раз наполнял стакан и на меня не оглянулся. Я прошел в комнату, быстро стянул выпачканную в крови футболку, сунул ее под кровать и уставился в окно. На балконе сушилось белье. Двор наш виден не был. Но я и так знал, что никого из наших пацанов сейчас нет на улице. Все сидели по домам и трусили.
Я стоял и смотрел в окно — долго, кажется, целую вечность. На балконе сушились вещи: три или четыре моих рубашки, материно нижнее белье, пододеяльник, простыня и с десяток семейных трусов отчима.
— Что тебя как черти драли? — услышал я его голос за спиной. Но только пожал плечами и не обернулся.
— Ну-ну, давай-давай, хами, — хмыкнул отчим и ушел на кухню допивать водку.
На следующий день со второго урока меня вызвали к завучу. Звали ее Иваницкая Валентина Петровна. У нее были мясистые ноги, мощные ягодицы, могучая богатырская грудь, нос картошкой, толстые щеки, маленькие глазки, а на голове вместо прически — мелкая химзавивка под барашка. Завуч преподавала английский язык. Мы, «немцы», сочувствовали «англичанам», учившимся в ее группе. Как же она орала! Кажется, даже стены тряслись.
В кабинете кроме Иваницкой и директора Александра Валентиновича были еще милиционер и женщина, которую представили мне как инспектора по делам несовершеннолетних. Иваницкая, как только я вошел, стала говорить, что явился главный бандит школы и что настало время самым серьезным образом обо мне поговорить. Милиционер попросил рассказать, что произошло на карьерах. Я рассказал все как было. Когда я закончил, инспекторша спросила, кто придумал эту игру…
— Как они ее называют? — обратилась она к Иваницкой.
— Забей место, — ответила та. — И название бандитское.
Я посмотрел на директора, потом на завуча, и честно признался, что это я придумал. Такого быстрого признания Иваницкая не ожидала и растерялась.
Тут милиционер стал говорить, что это хорошо, что я признался, что так и должны поступать настоящие мужчины. Конечно, он понимает, что я сам рисковал. Но все же надо быть ответственным перед товарищами, надо беречь дружеские головы, а не предлагать совать их черт знает куда. Здесь милиционер перевел дыхание, сказал «извините за черт знает куда» и опять извинился, что вновь повторил это «черт знает куда…». Он смутился и уже открыл рот, чтобы в третий раз повторить извинения, но его перебила инспекторша. Она посоветовала мне прочесть «Маленького принца» Экзюпери. Затем с дрожью в голосе стала цитировать слова о том, что «мы в ответе за тех, кого приручили» и что я, наверное, неглупый мальчик и должен понять, что она хочет сказать.
Добрая и увлекательная повесть Александра Турханова о музыкально одарённом мальчике стала лауреатом IV Международного конкурса имени Сергея Михалкова на лучшее художественное произведение для подростков. Однажды у Антошки появилось маленькое игрушечное пианино. Мир звуков увлёк мальчика; оказалось, что он обладает абсолютным слухом. А ещё у него редкий дар — умение вслушиваться в музыку. Всё, что видит Антошка, он хочет передать звуками: и стеклянный дождь, и танцующего вальс неуклюжего дракона. Впечатления каждого дня рождают мелодии — порой светлые, а порой и сумрачные, но всегда необычные и талантливые. Для среднего школьного возраста.
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.