Острова пряностей - [97]

Не уступая общественному мнению, он опубликовал статью «Научные аспекты сверхъестественного: обоснование желательности экспериментального исследования учеными предполагаемых способностей ясновидящих и медиумов». Возникло судебное разбирательство, на котором Уоллес выступал в качестве защитника обвиненного в шарлатанстве медиума, а Чарльз Дарвин анонимно оплатил часть расходов стороны обвинения.

Как обычно, Уоллес был абсолютно искренен. Он пришел к спиритизму в результате посещения лекции по гипнозу — или месмеризму, как это тогда называлось, — в 1844 году, когда он был еще молодым школьным учителем в Лестере и отправился на лекцию с несколькими учениками своей школы. Лектор пригласил на сцену нескольких добровольцев из зала, ввел их в транс и объяснил различие между настоящим гипнозом и его имитацией. Он также предложил зрителям попробовать провести аналогичные эксперименты самостоятельно. Естественно, школьники попробовали загипнотизировать друг друга, когда вернулись в школу, и некоторым это удалось. Они уговорили Уоллеса также попробовав свои силы; к своему удивлению, он обнаружил в себе способности гипнотизера и смог ввести нескольких добровольцев в глубокий ране. Отсюда уже несложно перейти к убеждению, что человек, плодящийся в трансе, подобно шаману или спириту, способен входить в контакт с потусторонним миром.

Спиритизм считался неприличной для ученого забавой, но френология — учение, согласно которому форма черепа человека определяет его умственные способности, — еще как-то допускалась. Уоллес позволял себе обе «слабости». Экспериментируя с гипнозом, он обнаружил, что может добиться определенных реакций от человека, находящегося в трансе, прикасаясь к различным участкам головы. Работая землемером в Уэльсе, он ходил к специалисту-френологу для «считывания» формы своего черепа. Результаты показались ему поразительно верными, и он получил подтверждение своей веры в то, что существуют определенные психические феномены, не объяснимые современной наукой. В конце концов это привело его к отходу от дарвиновского принципа теории эволюции. Уоллес пришел к выводу, что эволюция путем естественного отбора объясняет большую часть современного состояния живого мира, но в отношении рода человеческого остается некая загадка — духовная область, лежащая за пределами возможностей объяснения научными методами.

От френологии оставался всего шаг до уже вполне уважаемой отрасли знания — краниоскопии, учения о формах черепа человека. Когда Уоллес отправлялся в Индонезию, уважаемые ученые мужи — антропологи измеряли длину, ширину и форму сотен человеческих черепов. Их целью было создание большой базы данных, на основе которой можно было бы составить классификацию людей по форме черепа. Поэтому в Индонезии Уоллес, стараясь внести свой вклад в эти исследования, измерял размеры черепов туземцев — уроженцев различных островов — и старался определить, означают ли что-нибудь различия в форме черепа. Собранные им данные, однако, не дали никакого определенного результата, и когда он вернулся в Лондон, обнаружилось, что его работа была напрасной. Краниоскопия как наука отжила свой век и была за ненадобностью отправлена на свалку истории.

Некоторые записи Уоллеса постигла такая же участь: они закончили свой путь в корзине для бумаг. Во время своих странствий он составил базовые словарики местных языков — не менее 57 штук, — большая часть которых, как он считал, была ранее неизвестна. Целью этой работы также была помощь антропологам; они справедливо полагали, что изучение языка помогает понять, как образовалась та или иная этническая группа. Уоллес составлял в своих полевых тетрадках списки слов местных диалектов и по возвращении в Англию одолжил записи Джону Кроуфорду, автору грамматики и словаря малайского языка.

К сожалению, Кроуфорд в это время как раз переезжал в новый дом, и рукописи с материалом по 25 словарям были утрачены. Человек небольшого ума был бы сильно обижен, но Уоллес сохранил философское отношение: «Будучи, по сути, старыми и затрепанными тетрадками, они, вероятно, нашли свой конец в какой-нибудь мусорной яме вместе с другими ненужными бумажками». Не утратив присутствия духа, он опубликовал краткие словарики на основе того, что осталось.

Через год после публикации «Малайского архипелага» Уоллес оказался втянутым в скандальное и опасное дело. Мистер Джон Хэмпден, убежденный в том, что Земля на самом деле плоская, вызывал на спор всех, кто мог бы убедить его в обратном. В частности, он предлагал 500 фунтов стерлингов любому ученому, который смог бы доказать ему, что поверхность воды может быть искривленной. Уоллес, вспомнив свой опыт работы землемером, построил, как ему казалось, простое и убедительное доказательство кривизны земной поверхности.

На кирпичном парапете моста Олд-Бедфорд над Бедфордским каналом он натянул кусок белой хлопчатобумажной ткани с проведенной поперек толстой черной линией. Эта черная линия находилась от воды на расстоянии в точности 13 футов 3 дюйма. Пройдя вдоль канала шесть миль, до расположенного там металлического моста Уэлни, он установил на нем большой телескоп в точности на такой же высоте. На полпути между двумя мостами он поставил длинную вертикальную палку с двумя красными дисками на ней. Верхний диск находился точно на высоте 13 футов и 3 дюйма над водой, а нижний диск — на четыре фута ниже. Если бы поверхность воды была в действительности плоской, глядя в телескоп, можно было бы увидеть верхний диск и черную отметку на белой ткани на дальнем мосту в точности на одной линии. Уоллес вычислил, что из-за кривизны земной поверхности и с учетом рефракции именно нижний диск должен оказаться на одной линии с отметкой.