Остров яблок - [6]

Мужчины устроились на кухне, просто, без церемоний. Остатки закуски свалили на стол. Тянули оттуда – кто что найдёт. Явилась из шкафчика припрятанная до поры бутылка «Смирновской». Пили по чуть-чуть, и говорили, говорили, чуть ли не одновременно, рассказывая о житье-бытье, о болячках, проблемах и новых идеях. Вспоминали всякое – одноклассники как-никак, друзья с самого детства.

– А помнишь, как день рожденья твой отмечали?

– Не помню. Где это?

– У тебя дома. Это когда четвёрок с водкой накупили и под стол спрятали. Да-да-да. Одну на стол выставили. Отец твой заваливается, видит водку. И такое лицо делает… – Миша смешно задрал брови высоко-высоко и открыл рот буквой «о». – «Я так понимаю, вы четвёрочку уже выпили?» А под столом их десять штук пустых уже!

– Да, вспомнил. Смешно. А всё же ты, Мишка, зря уехал. Хотя я тебя уважаю за это вот так. – Николай сжал кулак, помахал им перед носом друга. – Ты честно сделал. Взял и уехал, а? Даже на свадьбу не пришёл. Вот таким другом надо быть, ёрш твою медь.

– Отцепись, Колька. Теперь что вспоминать, не пришёл и не пришёл. И не надо. Не надо мне ничего, понял?

– Давай ещё накатим. Ну… я всё равно про тебя не забывал. Да и Надя… Хотя мы с ней про тебя ни разу не говорили. Только сегодня, когда ты позвонил, я ей говорю – Мишка едет. А она – хорошо, говорит, нечего нам старых друзей терять.

– Так и сказала? Давай, наливай. Хорош, хорош, я помаленьку люблю… Давай, знаешь, за неё.

Выпили. Поискали на столе чего посолидней, чтоб отбить водочный дух.

– Теплая, мать её… Не догадался я охладить, прости, брат. Что-то вспомнил… Скажи, а помнишь те очки, тёмные? В девятом классе, а?

– Какие очки?

– Не притворяйся. Это же ты их у меня стырил. Ну, колись, собака, всё давно забыто… Детство.

– А, вон ты о чём. Да, стырил. Тебе не понять. Алексей Филиппович у тебя из загранок не вылезал. Ты всегда в шмотье фирменном ходил. А мои предки… Нет, ни хрена ты этого не поймёшь. А что взъелся-то?

– Глупость… Как будто заноза какая торчала внутри из-за этих очков… Вот поди ж ты, мелочь, а обидно было. Я по-настоящему тебя простил, только когда ты на свадьбу не пришёл. А до того не мог.

– Псих. Нашёл про что вспоминать. Такое кругом творится, а ты – очки…

– Да уж, творится…. А где ж тебя ещё носило, кроме Японии?

– То тут, то там. Ничего особенного. Все это, Колька, хреновина. Вот мы с тобой раньше… Помнишь? А сейчас одна рутина. Платят, конечно, деньги есть, а удовольствия нету. Да что тут. Расскажи лучше про свои дела.

– Дела хреновские. Фирму закрыл, на мели сижу. Отец помогает. Про маму мою ты в курсе?

– Нет. Что такое?

– Рак, Мишка. Раз – и нету человека.

Николай налил по полной. Выпили. Помолчали.

– Но не будем про это. Давай так, по жизни.

– Да. Давай. Так по кой хрен ты в Патагонию мотался? Это ж страшно дорого.

– А, туда… Там, Мишка, совершенно уникальные вещи можно увидеть. Вообще, пятидесятые широты в южном полушарии особенные… У нас такого нет.

– Так чем ты вообще-то занят? Ездишь по миру за свой счёт? И зачем тебе это? Не работа, не хобби, шиза какая-то.

– Ты не знаешь, что мне это даёт. Ты вообще не знаешь…

– Да ничего тебе это не даёт. Мотаешься. Фирму потерял. Жена вон у тебя… обиженная.

– Обиженная. А я, дурак, мотаюсь. Но я точно решил с бизнесом завязать. Решил в науку вернуться. Я же начинал тогда, в две тысячи третьем, сразу после вуза. Если б не бросил, сейчас имел бы серьёзные результаты. Имя бы имел в научном мире, а может, и лабораторию свою. А так… Ничего пока, кроме фокусов, не могу. Хотя… Бывают и весьма серьёзные фокусы.

– Коль, ты уверен, что у тебя всё с головой нормально? Сто пудов?

– Как сказать-то… Бывает, что и не уверен.

– Давай я тебе доктора подгоню по этой теме. Хороший спец и, к тому же, родственник – моего бати двоюродный брат. Договориться?

– Погоди, Миш, пока не надо. Давай лучше по пять капель… Вот… Держи…

Выпили ещё по одной. Николай понюхал кулак, поморщился.

– Я, Миш, контакты хорошие наладил. Есть такой Зеленцов Евгений Михайлович, профессор, метеоролог. Мы с ним задружились очень. Вот у него на кафедре я и устроился. Про зарплату молчу, одни слёзы. Да и остальное… По их плану не получается. Они не понимают… Я знаю гораздо больше… И у меня есть свой план. Ветер, Мишка, это гораздо более сложная штука, чем все думают. Тут самое существо. Только упустили это, не увидели. Ещё с физиками познакомился. Не только с нашими, а и там… Во Франции две недели работали вместе с Ван Маарденом, это звезда, светило, нобелевский лауреат.

– Даёшь... Они тебя исследовали, что ли?

– Несколько экспериментов провели. Конечно, ты знаешь, что способности у меня есть. Но не знаешь, как они развиваются.

– Расскажи.

– Миша, такую хорошую пьянку не стоит портить. Кратко не расскажешь. Но, если тебе интересно… Сейчас.

Николай ушёл в комнату, вернулся, протянул гостю флешку.

– Тут мои заметки про Францию. Прочитаешь, потом поговорим.

+

Москва

10 мая 2011 г.

Михаил ехал на такси по ночной Москве и улыбался. Свезло, думал он. Как Шарикову – свезло! Жизнь выкинула очередной фортель. В который раз она уже это проделывает... Миша всё пытался найти закономерность в зигзагах судьбы: школа не в счёт, там ничего существенного не было, потом московский педагогический, тоже можно пропустить, если бы не поганый случай в двухтысячном году, когда пришлось откупаться, чтобы не сесть… Сущая фигня, и толкнул-то он её не сильно, угораздило же эту идиотку так грохнуться с лестницы! Миша не любил вспоминать этот случай, но для точности подсчёта обязательно нужно. Итак, нулевой год – вляпался в историю, родители вытащили, пришлось уйти на заочное. Две тысячи третий – болтался после вуза без работы, вино, конопелюшка-матушка и прочая дурь. Потом работал у Куйбышева в фирме, поднялся прилично. Тоже зигзаг. А уж какой вираж случился в Крыму!