Остров яблок - [30]

– Как сказать… Выстрелить они всегда могут, и этого будет достаточно. Я не терминатор, пуля не отскочит. Псих, готовый нажать на курок, всегда найдётся. А по поводу войны… Она не кончится. Ресурсы тут ни при чём. Все страны, ведущие войны, давно обладают избыточными ресурсами. У них имеется десятикратный запас… Реально человеку нужно совсем мало, и эта малость не рождает агрессии. Если бы я знал…

– Что, Николя?

Ответа не последовало.

– Не понимаю, почему такое недоверие. Вас подвели ваши друзья, но я… Я делал всё, что мог.

– Вы ни при чём.

– Николя, странный вы человек. Почему вы не берёте книгу? – Профессор положил руку на увесистый том, лежащий перед ним. – Я выкупил её для вас. Она ваша. Почему вы не хотите поделиться своими секретами? Вы знаете, я не военный. Меня интересует только устройство мира. Вы разрушили все представления о Вселенной, какие у меня были. И ничего не даёте взамен, и собираетесь уйти. Как это? Так можно? Это вы меня игнорируете или всё человечество? Мне нужно вас умолять? Я готов. Вам доставит удовольствие, если я встану на колени?

Куйбышев задумался. Потом увёл разговор в сторону:

– Я ещё не рассказал вам о Марии. Это очень важно, профессор. Теперь она уже родила и окрепла. Она уедет, никто её не найдет, можете и не пробовать. Но вы о ней услышите. Я рассказывал вам про подсказки. Самую главную подсказку дала мне она, если бы не это…

+

Пос. Семёновка, Камчатский край

17 мая 2011 г.

Михаил третий день не поднимался. После торжественного приёма, устроенного Прозоровским для московских гостей, он вошёл в штопор. Застолье в Паратунке тогда прервали на полувздохе, но и в военной части, спрятавшейся за небольшим рыбацким посёлком Семёновка, оказалось полно желающих продолжить начатое и довести московского гостя до кондиции. Знакомились. Пили спирт. Николай совсем не пьянел, разговаривал мало, на Мишу поглядывал иронически: давай, друг, отрывайся, тебе всё равно тут больше нечего делать…

Наутро все болели, за исключением Куйбышева. Он поднялся с рассветом и больше часа простоял на берегу. Вглядывался в облака и вслушивался во вздохи прибоя. Потом направился в посёлок к местным. Михаил в это время едва разлепил глаза и сидел на раскладушке, мучительно выбирая – пойти сначала умыться или сразу пойти к служивым, поискать, не осталось ли огненной воды. Вторая мысль победила, и на несколько дней он превратился в дрожащее бессильное существо: валялся на раскладушке, завернувшись в одеяло, или бродил, как привидение, по территории в поисках дозы.

В Семёновке было полсотни домов. Все друг друга знали. К приезжим относились миролюбиво: на Камчатке городов мало, народ живет неспешно, не зло, к тому же, от любого приезжего – деньги. На окраине посёлка Николай познакомился с рыбаками из местной артели. Они заливали смолой днище перевёрнутой лодки, курили между делом, ругали районную власть и собственных жён, у кого таковые имелись.

– Здорово, мужики.

– Здорово, коли не шутишь.

– Вот, в гости к вам на недельку. Николай, – протянул он руку самому ближнему.

Руку пожали, но называть себя никто не стал.

– Откуда будешь?

– Москва.

– Понятно. Рыба нужна? Икра?

– Нет, спасибо.

– А что так? У нас дёшево. Не надо? Что же тут позабыл? Что? Учёный? Синоптик? Это которые про погоду врут?

– Ну почему же только врут, – возразил Николай. – Вот сегодня, например, дождя не будет.

Мужики ухмыльнулись:

– Ты, Москва, не спеши. Поживи сначала на берегу лет десять, тогда и поймешь, что тут будет, а что нет.

– Могу поспорить. На литровку. Где у вас тут магазин?

Мужики хохотнули:

– Ну, Москва… Магазин ему… Может, тебе ещё и метро нужно?

– А как же вы обходитесь?

– Без магазина нельзя, это ты точно заметил. Чем болтать зря, угостил бы. Вон, третий дом с краю. Постучи в окошко, там тебе и будет магазин. Спроси бабу Аню Черных, если что.

– Договорились. Угощаю, раз уж в гости приехал.

– Давай, турист, а то трубы горят.

В третьем с края доме в окне сначала показалась довольно молодая женщина, темноволосая, миловидная. Николай сразу почувствовал что-то особенное в её взгляде, некий намёк, как будто бы они уже были знакомы, начали какой-то серьезный разговор и не закончили, и нужно обязательно договорить до конца. Но это было лишь мгновенье: женщина выглянула, спросила: сколько? Николай прикинул количество мужиков и сказал: две.

– Сейчас я бабу Аню позову.

В окошке появилась баба Аня. Потребовала сто рублей. Выдала две бутылки с мутной жидкостью, заткнутые газетными пробками. И тут же захлопнула створку.

Николай понёс самогон к рыбакам. Явились на свет стаканы с налипшими хлебными крошками. Разлили, выпили. Стали знакомиться по-настоящему. Быстро, за пять минут, рассказали, кто есть кто в Семёновке: вот этот – Босс, он же Евгений, он же бригадир; вот этот болтун – Аркашка, шофёр; тот вон – Сенька-Кирпич, у него рожа после бани красная, потому и «Кирпичом» прозвали; а этот вот шланг вообще на любое имя отзывается, только наливай… Смеялись. Рассказали, что раньше в поселке был и магазин, и начальная школа, и даже клуб, а теперь не осталось совсем ничего. За продуктами один-два раза в неделю ездит машина, вон, Аркашка обычно гоняет… А зимой, случается, и по два месяца без хлеба… Самогонка, правда, всегда есть, и спирт разведённый. У бабки Черных наготове. И ещё есть умелец, с того конца посёлка живет, но у него запросто отравиться можно: то ли помёт куриный сыплет, то ли димедрол. Так что к нему только уж если совсем плохо.