Остров вечного лета - [10]

Ласковый, голубой океан. Косые стволы кокосовых пальм с махровыми радиально-перистыми кронами. Прибрежные заросли пандануса с дикой чащей воздушных корней (заглянул в такую куртину, и из нескольких кубометров тенистых переплетений пахнуло сыростью настоящих джунглей). Золотой-золотой, манящий пляж со смешными бегающими боком крабиками да рачками-отшельниками, напялившими на себя чужие раковины. И на десятки километров — ни души купающихся. Непонятное пустое безлюдное море.

О ЖЕНСТВЕННОСТИ

Из девяти миллионов жителей Цейлона шесть с половиной сингалы. Сами себя они называют «сингала», а англичане переделали это в «сингалииз». Наверное, поэтому и в русскую литературу вошло и так упорно держится неправильное произношение «сингалез».

«Сингала» означает «потомки львов». Окажись мы на Цейлоне двумя годами раньше, мы попали бы на всенародное торжество 2500-летия страны. Отсчет этого немалого срока ведется с того дня, как «потомок льва» сингал Виджая пересек Покский пролив и высадился на Цейлоне, дав начало нации.

В десятках старых книг об острове можно прочитать о «женоподобности сингалезов». Правда, в те времена многие сингалы носили женские прически — пучки с заколками и черепаховыми гребешками. Сейчас в городах мужчины с пучками единичны, это редкие старики. В деревнях обычай коренится прочнее. Но все же и там ни бритые, ни бородатые лица женственными от наличия пучка не становятся.

Другой признак «женственности» мужчин — пресловутая сингальская юбка — «комбой». Точнее, это своеобразно декорирующая тело белая простыня. Ее носят и бедняки, и аристократы, и рабочие, и министры, у которых нам довелось побывать на приемах. Все это были вполне мужественные люди. Нам, европейцам, носящим узкие душные трубы брюк вокруг каждой ноги, такие ненужные в экваториальном климате, оставалось только завидовать преимуществам мужского сингальского туалета.

Сингалы — строители грандиозных ирригационных сооружений античной древности, сингалы, вынесшие полторы тысячи лет борьбы с нашествиями воинственных северян, сингалы, на наших глазах вместе с тамилами строящие молодое Цейлонское государство, сидящие в парламенте, возделывающие землю, работающие на фабриках, преподающие в школах… Нет, пора опровергнуть этот тезис о женоподобии сингалов, вызывающий совершенно напрасные сомнения в их мужестве.

А такие черты как приветливость, мягкость, отзывчивость, оптимистичность? Да, они очень свойственны сингалам. Но ведь и эти черты не являются в остальном мире монополией прекрасного пола!

Сингалы, впрочем, как и сингалки, удивительно красивы. Уточним, красивы с точки зрения индоевропейских норм (у монголов, малайцев, негров свои варианты, свои каноны красоты и нормы прелести). Как часто, желая похвалить лицо, мы называем его древнеримским или древнегреческим. А сколько угодно римских носов и греческих лбов можно найти у ныне здравствующих сингалов.

Ни в одной стране мне не приходилось любоваться таким количеством лиц, применять мысленно столько определений «красавец», «красавица», как на Цейлоне. Буро-бронзовая кожа, угольно-черные волосы, живые жгуче черные глаза, восприимчивые умные лица, на которых написана такая готовность выслушать и понять собеседника…

Впрочем, не всегда легко сразу понять друг друга.

Рассказываю сингальскому учителю математики о полете на ТУ-104. Я не тверд в английской речи и поэтому особенно внимательно слежу за лицом собеседника: все ли ему понятно? А он с чарующе понимающей улыбкой после каждой фразы отрицательно качает головой! Нет, пожалуй, даже не отрицательно: вправо — влево движется один подбородок. Так у нас делают, когда хотят сказать: «ай-ай-яй, как не стыдно». Но сияющее белозубое лицо при этом выражает согласие, удивление, радость.

Вспоминаю, что где-то читал об этом жесте: такое покачивание головы означает совсем не отрицание. Напротив, это согласие — утвердительный жест.

Директор школы кому-то машет рукой, как у нас машут на прощание. В ответ на этот жест к нему подбегает ученик. Оказывается, и махание рукой совсем не прощальное, так подзывают к себе: ладонь как бы подгребает приглашаемого подойти ближе.

И эту особенность жестикуляции мы поняли далеко не сразу. Задним числом смутились: сколько раз, уезжая из очередных колледжей или с предприятий, мы приветливо по-русски махали руками провожавшим нас хозяевам (они на прощание поднимали руку вверх как при салюте). И, вероятно, у многих цейлонцев возникла мысль о странности русского обычая: уезжая, звать с собою вдогонку.

Еще Индия порадовала нас после Кабула свободой и достоинством, с каким держатся ее женщины. Не менее радовало это же и в женщинах Цейлона. Гордые, спокойные, с открытыми умными лицами, величавые, как статуи в античных тогах. Юбка типа индийского сари, декорирующая фигуру до пят, может быть, и стесняет движения, но превращает любую, даже миниатюрную девушку чуть не в богиню. Обнаженный пояс воспринимается как органическая и притом красивая деталь туалета. Но главное — это перекличка, созвучие красок. И всего-то два-три цвета: у коротенькой кофты — лифа, у тоги — юбки да еще иногда у полупрозрачного капронового шарфа, усыпанного звездными блестками. Но каждая женщина и девушка умеет отыскать и подобрать свои неповторимые сочетания этих тонов и еще больше хорошеет, сама превращается в произведение искусства.