Остров в огне - [3]

— Вы их не тронете!

Полковник, сдерживая гнев, произнес:

— Дитя мое! Не вмешивайтесь в чужие дела… Уйдите! Не то погибнете вместе с ними.

— Ну что ж! Убивайте нас! — ответила мужественная француженка. — Убивайте женщин, раненых… Вы трус!.. Подлец!..

Офицер, весь багровый от стыда и возмущения, поднял револьвер и, ругаясь на чем свет стоит, выстрелил.

ГЛАВА 2

Солдат, а не убийца. — Преданности мадемуазель Фрикет в конце концов воздается должное. — Жизнь спасена. — Возвращение. — В госпитале. — Желтая лихорадка. — Лекарство, спасающее от бедствия. — Воскресший из мертвых. — Qu’ès aco?[10] — Мариус-Альбан-Батистен Кабуфиг.

Мадемуазель Фрикет, как это ни поразительно, осталась жива и невредима. Испанец промахнулся: от кипевшей в нем злобы (а ведь злоба, как известно, — плохой помощник), от презрительного взгляда юной француженки кровь бросилась ему в голову, руки плохо повиновались.

Приказ об отходе, выстрел, смятение, охватившее офицера, — все это произошло в одно мгновение. Повернувшись к солдатам, полковник крикнул:

— Огонь!.. Стреляйте в них!..

Никакой реакции со стороны еще не пришедших в себя от недавней схватки испанских бойцов не последовало. Кое-где раздалось лишь щелканье затворов. И все…

Командир побледнел. Глаза налились кровью. Губы кривились. Видя, что всадники не проявляют ни малейшего желания принять участие в его преступной расправе, он обратился к стоявшему позади унтер-офицеру:

— Перес, отберите десяток солдат и расстреляйте мятежников. Иначе вы поплатитесь собственной жизнью.

Прекрасно понимая, что ему грозит, унтер-офицер, лишь на минуту задумавшись, проговорил глухим голосом:

— Нет, господин полковник, этого я делать не стану. Я солдат, а не убийца. И потом, я очень обязан молодой француженке… Она вылечила меня, когда я получил рану в голову…

— Мне тоже эта девушка помогла, — сказал один из солдат.

Со всех сторон послышались голоса:

— Она всегда занята делом — то под огнем, то в госпитале…

— Мы ее любим… уважаем… Она многих спасла…

Хороший пример заразителен. Вскоре все как один отказались подчиниться приказу командира.

Фрикет поняла: партия в смертельной игре выиграна. Сделав несколько шагов вперед, она остановилась перед всадником. Тот явно не мог принять окончательного решения — уж очень сложной оказалась ситуация. Да и благородная кастильская кровь[11] восстала против его же собственного распоряжения. Фрикет заговорила так, чтобы всем было слышно.

— Полковник Агилар-и-Вега, вы согласны с солдатами? Я ведь действительно помогала испанской армии?

— Да, мадемуазель, и очень часто.

— Я требовала какой-нибудь награды?

— Нет.

— Тогда не хотите ли вы оплатить те услуги, которые я оказывала не за деньги, а из чувства долга?

— Чем я могу вас отблагодарить, мадемуазель?

— Подарите мне жизнь раненых… Дайте возможность доставить их в ближайший госпиталь… Пообещайте, что не тронете их, пока они не поправятся… что отпустите их потом на свободу!

Испанец не мог отказать женщине в просьбе — достоинство ему не позволяло. Вежливо поклонившись, он сказал:

— Мадемуазель, принимаю все ваши условия, кроме последнего. С этими людьми будут обращаться как с военнопленными. Но свободу им я обещать не могу — это решает только главнокомандующий.

— Хорошо. Значит, они станут военнопленными. Вот именно, военнопленными, а не мятежниками.

— Обещаю.

— Честное слово?

— Да, честное слово.

— Благодарю. Вы полностью расплатились со мной. Так дайте же четверых солдат, чтобы перенести раненых в санитарную повозку.

Добровольцев оказалось значительно больше. Долорес, с трудом, но еще державшаяся на ногах во время разговора, медленно опустилась на землю рядом с братом. Карлос тоже все видел и слышал, но он был в таком состоянии, что не мог ни шевельнуться, ни что-либо сказать.

Подъехав к Карлосу, полковник, едва сдерживаясь, выдавил:

— Карлос Вальенте, мы еще встретимся… Все равно я тебя ненавижу… Выздоравливай. Но тогда уж от моей мести не уйдешь.

И, круто повернувшись, испанец пришпорил лошадь.

А Фрикет хлопотала возле раненых.

— Осторожнее! Осторожнее, друзья! — говорила она солдатам, которые укладывали на носилки Долорес и ее брата.

— Не беспокойтесь, мадемуазель. Все сделаем как надо. Мы же знаем полковника Карлоса…

— Он человек хороший, смелый…

— Меня взяли в плен, а он освободил…

— А когда меня ранило, сеньорита Долорес сделала перевязку…

— И мне… И мне…

Всем хотелось сказать что-нибудь приятное, похвалить командира мятежников.

— Полковник Карлос думает, конечно, не так, как мы. Но человек он великодушный.

Совсем успокоившись и даже позабыв об угрожающей опасности, мадемуазель Фрикет шла рядом с носилками, следя за тем, чтобы раненым было удобно. Вскоре она заметила, что Долорес чем-то обеспокоена. Догадавшись о причине, она спросила вахмистра[12] Переса:

— Дружок, вы знаете, что случилось с кубинскими кавалеристами после осады?

— У них большие потери — ведь они атаковали как бешеные. И все-таки им удалось соединиться с армией Масео[13].

Долорес, услышав эти слова, прошептала «спасибо» и потеряла сознание.

Наконец они добрались до санитарной повозки. Поудобнее уложив брата с сестрой, Фрикет села рядом. Вахмистр устроился рядом с кучером. А солдаты-добровольцы вскочили на коней и убыли в полк.