Остров ужаса - [9]

— Знаешь ты эту леди? — спросил я недобрым голосом. Черный кот, на удивление уверенно и трезво, прижался ко мне. — Сатана, ты, коего купил я у ведьмы, ты, ведающий пути колдовства, ответь, будет ли безопасно оставить сей старой карге жизнь и не стоит ли мне немедля вышвырнуть ее из башенного окна?

С этими словами я подтащил ведьму еще ближе к себе и сделал вид, будто вознамерился осуществить свою угрозу.

— Поверь, любезный сэр, то была не я, — захныкала она.

— Значит, ты говоришь по-английски? Да, я и позабыл, что ты ведьма и умеешь говорить на всех языках.

— Поверь, милостивый сэр, я не причинила тебе никакого вреда; молю тебя, отпусти мою бороду.

— Значит, то была не ты? — вспыхнул я. — И ты не причинила мне никакого вреда? И ведать не ведаешь, какие дьявольские козни свили гнездо под этой крышей, ты, Ведьма из Башни? Неужто и меч, что давеча летал у меня под ногами — не твоих колдовских рук дело?

— О нет, любезный сэр, — всхлипнула она. — Я не имею власти ни над тем мечом, ни над бронзовой рукой на воротах. Я страшусь их, как и ты. Я просто старая женщина и вовсе не ведьма; молю, любезный сэр, отпусти мою бороду, ибо мне очень больно.

— Да помогут тебе небеса, если ты солгала, — сказал я и разжал руку.

Она отступила, бормоча что-то про себя на неведомом языке; во взгляде ее сверкнула неукротимая злоба, и я содрогнулся при виде столь ужасного выражения лица ведьмы.

Я повернулся к моему другу Сатане, каковой, невзирая на временное прояснение рассудка, был все еще порядком пьян. Теперь он растянулся на полу комнаты и крепко спал, резко дыша через нос, так что я видел, как поднимались и опускались его усы.

— Вставай, дружище Сатана! — вскричал я, теребя его ногой. — А ты, старая карга, берегись!

Я несколько раз обошел комнату, поднимая и перелистывая разбросанные повсюду громадные фолианты; я не мог понять в них ни слова, хотя в детстве был хорошим учеником и меня намеревались отдать в священники, и я прилежно учился, покуда не оставил монастырь ради океана, что привлекал меня куда больше. Затем я остановился перед круглым окном, каковое видел снизу; с другой стороны башни имелось другое окно такой же формы и размера. Мы находились высоко над землей, и я видел леса, луга и морской берег, и куда бы я ни взглянул, повсюду простиралась синева далекого океана.

— Следственно, это остров, остров бронзовых идолов и бородатых мегер, не так ли, старая змея? И как он называется? — воскликнул я.

— У него нет имени, — отвечала она.

— А у тебя?

— И у меня нет имени.

— В таком случае, отныне ты будешь прозываться Ведьмой из Башни. Давай же спустимся в подвал и отметим твое крещение!

Я положил руку ей на плечо и ощутил, как она дрожит от страха под моей ладонью. Я человек по натуре не жестокий и тотчас смягчился.

— Не бойся, — вскричал я, — покуда ты не чинишь зло и ведешь себя добропорядочно, тебе ничто не угрожает. Я не колдун и не маг, а всего-навсего простой моряк Сайлас Фордред, шкипер из Хайта.

Она состроила чрезвычайно неприязненную гримасу.

— Я люблю моряков. Они смелые и свободные, как океан, — сказала ведьма.

— О да, ты любишь их, точно сирены. Знаю я твою любовь — избавь меня от нее.

— Ты издеваешься надо мной, потому что я старая и иссохшая; где же твое великодушие, Сайлас Фордред, шкипер из Хайта? Нет в твоих словах ни чести, ни храбрости.

— Возвращайся к своим чарам и заклятиям, — и я взглянул на разбросанные по комнате фолианты. — Но погоди-ка, — продолжал я, — откуда берется то пятно лунного света, что я вижу по ночам на окне?

Вместо ответа ведьма нажала пружину на стене и — чтоб мне провалиться! — в стеклянном шаре, висевшем над нашими головами, зажглась бледная нить, светлая, как лунный луч.

— Да уж, странная у тебя лампа — не иначе, как еще одно из твоих колдовских ухищрений; смотри же, чтобы она никому не повредила.

— Это лишь невинное и очень простое изобретение, — запротестовала она.

— Так и быть, но запомни хорошенько, что я тебе сказал. А теперь прощай — и оставайся в своей башне; ибо, ежели я встречу тебя внизу, то нанижу тебя, как вальдшнепа, на один из твоих собственных мечей.

Она скривилась с исключительной злобой, и ее тонкие губы завернулись внутрь над беззубыми деснами, в то время как два клыка по углам рта уперлись в морщинистый подбородок.

— Пойдем, дружище Сатана, — сказал я, подталкивая ногой сонного кота, — пора уходить.

Мы вместе спустились по лестнице, и обитая медью дверь захлопнулась у нас над головами; затем мы направились вниз по склону холма к огибавшему лес ручью, где собирались в безделье провести долгие послеобеденные часы.

С удобством полеживая на траве, мы размышляли о событиях дня и о том, что они нам уготовили. Вчерашний волосатый человек более не появлялся близ нашего лагеря, и мы не видели других следов либо признаков обитания других человеческих существ, и потому ничто не мешало нашим размышлениям. В сумерках бледный свет вновь загорелся, как и прежде, в круглом башенном окне, и вскоре после заката мы заснули, немало устав от вина и волнительных переживаний того дня, и проснулись лишь поздним утром на следующий день.