Остров традиции - [81]

Конрад слукавил – он не умел ставить сам себе клизму. Он спешил отдаться во власть хоть Морфея, хоть Таната прежде, чем в его трезвеющую голову хлынут мутные потоки рефлексии.

Наутро его животик и головка очень сильно бо-бо; голосовые связки после вчерашнего рёва и от стыда завязаны неврозом в тройной морской узел; дружок в штанах не подавал признаков жизни; наконец, жестокая рефлексия была тут как тут. Конрад твёрдо решил не вылезать из своей каморки на свет Божий, пока за ним не придёт военный трибунал.

Трибунал не пришёл. Пришла Маргарита. Она принесла Конраду сваренную Анной диетическую кашку взамен яств, отвергнутых намедни его желудком, и почти что ласково справилась о его самочувствии.

Но едва скрипнула дверь, Конрад сразу отвернулся к стенке. Так и не удостоил Маргариту ни словом, ни взглядом.

– Между прочим, Анна хотела сегодня же гнать вас в шею, – сказала Маргарита. – Я убедила её не делать этого. Я всю вину взяла на себя. Скажите мне хотя бы спасибо.

Конрад не шелохнулся.

– Ну прощайте, – весело вздохнула Маргарита. Она уезжала обратно в столицу, к мужу и брату, увозя на плечах чёрную шаль, подаренную Анной – очень та шла к её серебристому демисезонному пальто. Вообще она сегодня была на редкость удачно накрашена и причёсана – на неё стоило в последний раз взглянуть.

Конрад спасался чтением.

Из «Книги понятий»:

На новой земле Землемер (так он отрекомендовался сверстникам из гетто) не спешил учить местный язык и вообще чему-либо учиться. Он ловко прикрывался своим статусом инвалида, чтобы игнорировать призывы ведомства труда и занятости. На получаемое им социальное пособие он перво-наперво записался в качалку и в клуб восточных единоборств. В последний его не хотели брать из-за хромоты, но он настоял, обвиняя тренеров в дискриминации. Спустя каких-то полгода узкоплечий тщедушный подросток превратился в мускулистого подтянутого юношу. Кроме того, он стал своим в тусовке праздношатающихся выходцев из Страны Сволочей. Сверстникам импонировали его бесстрашие, его нахальство, его жестокость – качества, которых до происшествия в рощице родного города в нём никто и не подозревал. Он смело вступал в боевую схватку со своими бывшими земляками и дрался не до первой крови, а пока мог стоять на ногах. Это вызвало уважение у местного коновода сволочной молодёжи, Помещика, который приблизил Землемера к себе и поручал ему организацию всех внутренних разборок. Не один шрам украсил лицо молодого человека в эти месяцы, но они оказались ему как нельзя к лицу.

Спустя полтора года после прибытия на новую Родину состоялась сходка тинейджеров – выходцев из Страны Сволочей, на которой Землемер попросил слова, и Помещик ему слово предоставил.

– Пацаны, – обратился к братве Землемер, – доколе мы будем расходовать нашу энергию в бессмысленных стычках друг с другом? У нас есть общее дело и общий враг. Местная молодёжь смотрит на нас как на опасных конкурентов, как на нежелательных пришельцев, претендующих на рабочие места и девочек, которые по праву рождения якобы должны принадлежать ей. И действительно, таким правом они обладают. Но права не дают, права – берут, и мы должны загнать местную молодёжь, сытую и трусливую, в подобающие ей границы. Мы обязаны потеснить аборигенов с мест их тусовок, должны показать, кто в районе хозяин, должны заставить их бояться нас и оставить попытки переделать нас по их политкорректным лекалам. Я предлагаю объявить местному юношеству войну. Кто меня поддержит?

Поддержали Землемера все. Все давно привыкли к тому, что местные жители держат их за людей второго сорта и не пускают их в неформальную табель о рангах. Другое дело, что когда дошло до конкретных действий, далеко не все приняли в них участие, убоявшись здешней неподкупной полиции и возможной потери льгот и щедрот, не слыханных в родных краях. Но самые отчаянные и самые неприкаянные тинэйджеры из числа бывших граждан Страны Сволочей охотно вступили в открытую конфронтацию с зажравшимися местными и начали «гасить» и «месить» их по любому поводу. Сначала пришлось пережить немало неприятных минут – местные, естественно, были в большинстве и за счёт количественного перевеса до поры до времени одерживали верх в битвах. Но со временем охоту драться с бывшими сволочами у них отбивал инстинкт самосохранения – те без раздумий пускали в ход не только кулаки, но и ножи, арматуру и кастеты, а кроме того стараниями тех, кто наиболее преуспевал на языковых «интеграционных» курсах, сволочной братве удалось сплотить вокруг себя юношество других диаспор, выходцев из Азии, Африки и Восточной Европы. Вскоре Помещик сделался руководителем обширного межэтнического молодёжного гэнга, и тот постепенно прибрал к рукам окрестные дискотеки, молодёжные клубы и места общественных гуляний. Отныне там звучала только зарубежная, по преимуществу сволочная музыка. Аборигены либо вообще перестали посещать эти заведения, либо ходили в них организованными табунами, стараясь держаться вместе и вовремя смываться по окончании мероприятий.

Увы, так продолжалось недолго – в один прекрасный день Помещик был арестован за хранение наркоты и нанесение серьёзных увечий полицейскому. В отсутствие непререкаемого лидера разгорелась борьба за освободившееся свято место, и межэтнический гэнг погряз во внутренних разборках и борьбе за власть. Новые лидеры были начисто лишены харизмы Помещика, и постепенно места общественного пользования вновь были запружены беззаботной и безобидной местной молодёжью. Землемер в эту пору не чурался участвовать в междоусобицах, но на первые роли не рвался. Отныне он не только самозабвенно качался и боролся, но и налёг на местный язык, смекнув, что его незнание только ограничивает свободу его действий. А на действие он вскоре отважился серьёзное.