Остров Тайна - [4]

Всегда спокойный, уравновешенный Михаил не сдержался, вступился за дочь, избил бабу. Та затаила обиду, ничего лучше не придумав, как рассказать Ваньке и Петьке Бродниковым, где Михаил спрятал в тайге сорок пудов отборной пшеницы. Исход превзошел все ожидания: Михаилу дали пять лет тюрьмы.

Для Машеньки наступили истинно чёрные дни. Жизнь под гнётом мачехи и двух сводных братьев приравнивалась к каторге. Девочка вставала рано утром, несла в дом дрова, воду, топила печь, убирала комнаты, кормила скот. Когда Наталья болела с похмелья, ей приходилось доить коров. Но основная обязанность падчерицы заключалась в уходе за Егоркой, которому ещё не исполнилось и года. Сводные братья, копируя мать, жестоко подшучивали над девочкой, обвиняли во всех бедах и часто били. Переживая очередную несправедливость по отношению к себе, Маша пряталась за печку или под крыльцо, плакала, но безропотно выходила на голос мачехи исполнять очередное поручение.

Так продолжалось изо дня в день. Маленькая служанка превратилась в волчонка на привязи, который ждёт удара палки и не может выбраться свободу. Помочь было некому, как и некуда пойти.

В тот памятный день сводные братья Тишка и Митька отправились за кедровым орехом, взяв с собой сестру, что бы та собирала и обрабатывала шишки. Наталья не возражала, отпустила падчерицу с одним условием: чтобы та вечером протопила баню. Маша и не подозревала, что мальчишки бросят её и даже не вспомнят, что она босая и голодная. Оставленная на произвол судьбы, она переночевала в тайге под кедром, где её нашли отец и сыны Мельниковы.

Благополучно избежав допроса красноармейцев за поскотиной на краю села, Маша свернула за огороды. Пробраться необходимо было тихо, чтобы не заметили братья. Злых криков и подзатыльников мачехи девочка не боялась, привыкла. Сейчас у неё была одна забота – найти место, где спрятать недоеденный каравай.

Трудолюбивую девочку не часто потчевали вкусной едой. Последний раз она видела сахар при отце. Сладкие пряники и печенье от неё прятали, кушать за стол сажали после всех, когда насытятся Наталья, Тишка и Митька. Остатки супа или варёной картошки приходилось дополнять чёрными сухарями.

После того как посадили Михаила, мачеха перестала печь хлеб, покупала на припрятанные от хозяина деньги у соседей столько, чтобы хватало ей и любимым отпрыскам. Подарок Мельниковых: большой, свежий, утром испечённый каравай хлеба, для Маши стал лакомством, сравнимым с так хорошо запомнившимся сладким пряником.

Маша улыбалась. Она представила, как сегодня вечером подоит корову, а потом с парным молоком покушает на сеновале хлеб, который ей дали добрые дяди в тайге. Ей казалось, что в мире нет ничего вкуснее! За то, что Бурёнка дает ей молоко, она поделится с ними небольшими кусочками хлеба. И Разбою даст. Разбой – добрый друг Маши, верный пёс, которого всегда держат на привязи. Когда девочка плачет, спрятавшись под крыльцо, Разбой жмётся к ней, лижет лицо и тихо скулит. Только он понимает её горе, наверное, тоже плачет, зная, что такое боль. Тишка и Митька не раз избивали преданного сторожа палками.

На большом, отведенном под посадку картофеля участке, – никого. Пожухлая ботва перемешалась с бурьяном. Не хватило сил у Машеньки обработать большое картофельное поле одной. Помощников не было. По краям – высокая трава-дурнина, в которой сейчас хорошо прятаться от посторонних глаз.

За огородом, прямо перед домом, стоит пустующий амбар для зерна. В этом году туда никто не насыплет пшеницу и рожь. Слева – зимние пригоны для скота. Наверху – полупустые сеновалы, в которых сена, как говорил отец Михаил, на один жевок.

Осторожно пробравшись к пригонам, девочка залезла на сеновал. Здесь ей знаком каждый угол, много раз приходилось прятаться от пьяной мачехи и ее сынков, ночевать одной, закутавшись в старое одеяло на остатках пахучего сена.

А вот и доброе убежище в уголке над коровником. Маша положила хлеб на сено, накрыла одеялом. Сегодня вечером она заберётся сюда съесть припрятанный запас, запивая его тёплым молоком, и будет слушать, как сытая коровушка пережёвывает жвачку, фыркают отдыхающие лошади, где-то далеко на угорье шумит хвойный лес, а в глубоком логу журчит беспокойная, холодная речка. И станет ей так хорошо, тепло, сытно, почти как тогда, когда она забиралась сюда с отцом из душной избы на ночлег. Он прижимал её к себе, рассказывал истории и сказки, а она, счастливая, засыпала, чувствуя его сильную, мозолистую ладонь, крепким, детским сном.

Забравшись по куче слежавшегося сена под крышу, Машенька заглянула в щель между досок, откуда хорошо просматривалась ограда дома.

Посреди двора на чурке сидит Митька. Уставившись в одну точку, он снова и снова бьёт палкой по камню, пытаясь понять, почему тот не разбивается. В его глазах пустота. Мачехи Натальи и Тишки не видно.

Недолго задержавшись у наблюдательного пункта, Машенька спустилась с сеновала по лестнице. Разбой услышал её шаги, выскочил из-под крыльца, узнал, радостно залаял. Митька повернул голову, от удивления открыл рот, выронил палку, вскочил на ноги, какое-то время смотрел на девочку. Он был твёрдо уверен, что никогда больше не увидит её.