Остров. Тайна Софии - [117]

Гиоргис, который переправил на Крит первую группу излечившихся обитателей Спиналонги, теперь считал дни до той минуты, как Мария сможет снова сесть в его лодку. Невероятное стало реальностью, но Гиоргис все равно боялся, что может возникнуть какая-то заминка, какое-то непредвиденное обстоятельство, которое снова все испортит.

Он ни с кем не делился ни своим волнением, ни тревогой, и когда в баре в очередной раз звучали грубые шуточки в адрес островитян, то с большим трудом сдерживался, чтобы не повысить голос на односельчан.

– Уж я-то точно не собираюсь встречать их цветами и оркестром, – заявил один из рыбаков.

– Да ладно тебе! – ответил другой. – Прояви к ним хоть капельку сострадания.

Те, кто всегда открыто возмущался соседством с колонией, со стыдом вспоминали тот вечер, когда планы нападения на остров чуть было не воплотились в жизнь.

Как-то в конце дня вечером Пападимитриу и трое врачей обсуждали в кабинете Лапакиса, как следует отметить будущее закрытие колонии.

– Я хочу, чтобы мир знал: мы уезжаем, потому что вылечились, – заявил Пападимитриу. – Если люди будут уезжать по двое, по трое, растворяясь во внешнем мире, это не даст того эффекта. «Интересно, почему они уезжают украдкой?» – спросят люди. Я хочу, чтобы правду знали все.

– Но как вы предлагаете это сделать? – тихо опросил Кирицис.

– Думаю, мы должны уехать все вместе. И я хочу это отпраздновать. Да, я хочу устроить праздник благодарения на большой земле. Неужели я прошу слишком многого?

– Но нам нужно думать и о тех, кто еще не исцелился, – заметила Афина Манакис. – Им-то нечего праздновать.

– Мы надеемся, что пациенты, которым предстоит более длительное лечение, – дипломатично проговорил Кирицис, – также покинут остров.

– Как это? – поинтересовался Пападимитриу.

– В настоящее время я ожидаю от властей разрешения перевести их в больницу в Афинах, – ответил доктор. – Там им будет обеспечен необходимый уход, к тому же как только на Спиналонге останется слишком мало больных, правительство перестанет финансировать колонию.

– В таком случае, – сказал Лапакис, – я хотел бы предложить вот что: пусть больные покинут остров раньше тех, кто выздоровел. Думаю, так им будет легче.

С этим предложением согласились все. Пападимитриу был рад тому, что получит желанную возможность прилюдно продемонстрировать освобождение от болезни, а тех, кто еще не выздоровел, без лишнего шума переведут в афинскую больницу Святой Варвары. Осталось лишь выполнить все необходимые приготовления. Подготовка должна была занять несколько недель, но уже вскоре дата закрытия колонии была объявлена. Это закрытие должно было состояться двадцать пятого августа – в день Святого Тита, покровителя всех критян. Едва ли не единственным, кого терзало то, что дни Спиналонги как лепрозория теперь были сочтены, оставался Кирицис. Он не мог не думать о том, что, возможно, никогда больше не увидит Марию.

Глава двадцать вторая

1957

Как обычно, жители Плаки начали приготовления к празднествам в честь святого. Однако этот год обещал стать особенным. Они будут отмечать праздник вместе с обитателями Спиналонги, своими соседями, которые столько лет существовали где-то на краю их мира. Для некоторых сельчан это будет долгожданное возвращение домой почти забытых друзей, для других – встреча с собственными глубоко укоренившимися предрассудками и попытка перебороть их. Крестьянам и рыбакам предстояло сесть за стол и разделить угощение с доселе невидимыми соседями.

Гиоргис был одним из очень немногих жителей Плаки, кто был знаком с подлинной жизнью колонии. Многие из них годами пользовались денежными выгодами от близкого соседства с лепрозорием, обеспечивая его всеми необходимыми товарами, и для таких людей перспектива закрытия колонии означала потерю дохода. Другие в открытую признавали, что закрытие колонии на Спиналонге станет для них большим облегчением. Такое количество больных людей совсем близко всегда их беспокоило, и даже зная, что эта болезнь не так уж заразна, они по-прежнему боялись ее как чумы. Эти люди упорно не допускали в свое сознание мысль, что проказу теперь можно вылечить.

Были и такие, кто в этот исторический вечер с нетерпением ожидал прибытия гостей. Для матери Фотини Савины Ангелопулос, все еще бережно хранившей воспоминания о своей подруге Элени, смерть которой она оплакивала долгие годы, мысль о том, что она увидит Марию снова свободной, доставляла огромную радость. Судьба смилостивилась над семьей Петракис, не дав свершиться второй трагедии.

Не считая Гиоргиса, больше всех закрытию колонии радовалась Фотини. Она и лучшая подруга снова будут вместе! Им больше не нужно будет встречаться в полутемном доме Марии на Спиналонге, и они опять смогут до ночи сидеть на площадке у таверны, обсуждая события дня.

Во влажной жаре августовского дня Стефанос, стоя на кухне таверны, готовил в огромных металлических казанах тушеную козлятину, рыбу-меч, плов и пирожные закаропластион, выпекал целые противни медово-сладкой пахлавы и катефи. По обилию предложенных угощений это должен был быть пир на весь мир.

Вангелис Лидаки также был в восторге от предстоящего события. Он наслаждался всеобщим волнением, вызванным этим необычным днем. К тому же Лидаки знал, как много все это значит для Гиоргиса, одного из его постоянных, пусть и самых неразговорчивых клиентов. Затем ему пришло в голову, что некоторые из обитателей Спиналонги могут поселиться в Плаке, увеличив местное население, а значит, и число его клиентов. Успех для Лидаки измерялся количеством пустых бутылок от пива и раки, скапливающихся в его ящиках для мусора под конец дня, и он надеялся, что шум от них станет еще громче.