Остров страха - [49]

Есть и чудеса помельче. Например, Уарас, район в Перуанских Кордильерах, где время от времени по небу пролетают неопознанные летающие объекты, до смерти пугающие местных жителей (пара аппаратов, похожих на глубокие суповые тарелки, даже приземлилась однажды с чудовищным грохотом, и один из них выпустил из своего чрева ушастых гуманоидов, взявших пробы воды в горной реке); или Марианская впадина глубиной в чертову уйму километров, на дне которой, по слухам, живут доисторические животные, способные переносить колоссальное давление воды; или многочисленные Блудные места — районы, в которых может произойти вообще самая невероятная аномалия от полной потери ориентации в пространстве до мгновенного помешательства рассудка. Словом, много мест на планете, где человек не чувствует себя хозяином. Скорее, наоборот, там он — непрошенный гость, либо принимающий правила, либо идущий прочь.

Но есть одно странное место, которое, возможно, лишит вас спокойного сна. О, ребята, это нечто неописуемое… уж в двух словах-то я точно не возьмусь описать. Я уже приблизился к самой разгадке тайны, осталось сделать лишь один шаг — маленький шаг для человека и гигантский скачок для всего человечества, как говаривал старина Армстронг. Злые языки утверждали, что, произнося свою знаменитую фразу, астронавт из-за стресса проглотил важную букву, превратив свой спуск по трапу капсулы «Аполлона 11» в курьез, но ваш покорный слуга, будьте покойны, давно справился с волнением.

Я готов ступить на неизведанные земли и приглашаю вас следовать за мной. Смертельные опасности подстерегают на каждом шагу, но и приз, ожидающий в финале, стоит того, чтобы рисковать.

8

Ночь казалась бесконечной, но утро пришло в срок. Солнце лениво вскарабкалось на небо на востоке и тут же спряталось за облаками. Озеро как ни в чем ни бывало плескалось за листвой, а Остров все так же безмолвно возвышался над водой вдали от берега.

Впрочем, кое-что изменилось.

Часть вторая. Долгий день

Интермедия (II) Тедди — жертва глобализации

Бостон, штат Массачусетс, США

июль

Обещал я вернуться к нашему негодяю и слово свое держу. Тем более что негодяй без меня никак не обойдется, ибо, как уже упоминалось выше, литературным талантом Создатель его обделил, но при этом щедро отсыпал склонностей к приключениям и авантюрам. Хотелось бы Теду живописать печальные зигзаги своей судьбы, да язык отсох, а руки онемели.

Полагаю, что у него будет возможность высказать свои претензии хозяину ателье, а пока вместо него буду рассказывать я.

Итак…

— …Господь пастырь мой… пастырь… мой…

Это были последние прижизненные слова Теодора Майкла Броуди, бродяги из Новой Англии, которого мать называла Тедди-медвежонком, а полиция штата именовала Ловкачом за удивительную способность просачиваться сквозь пальцы. Местные копы и федералы, окружившие ограбленный им на окраине Бостона продуктовый магазинчик, открыли шквальный огонь, едва он сделал несколько шагов по направлению к черно-белым «каприсам», выставленным вокруг плотным кордоном. Тедди не желал, чтобы его прикончили, это несомненно, но сопротивляться неизбежному не мог, и причину парень не сумел бы объяснить самому себе. Стоило ли погибать из-за проклятых ста пятидесяти баксов, что обнаружились в кассе хозяина лавки? Наверно, нет, и выбор оставался. Он ведь мог бросить пистолет, убрать руки за голову, сесть на колени и воззвать к господнему милосердию и человеческому разуму.

Но Тедди этого не сделал.

Почему?

Кто же знает…

Он дал последний бой. Вскинул руку с заряженным «ругером», в котором почти не оставалось патронов, и пошел вперед. С губ слетело, как последний лист с ветки осеннего тополя:

— Господь пастырь мой…

…и копы изрешетили его пулями, превратив тело в рваный кусок мяса. Парня отбросило к стеклянной витрине магазина. Он разнес витрину вдребезги и рухнул на перевернутые продуктовые стеллажи, окровавленный и усыпанный осколками. Даже спустя минуты, когда копы стали осторожно подбираться к магазину, он все еще дышал, из последних сил хватая воздух. Он видел небо, усеянное звездами, видел вереницу жидких облаков, тянущуюся с запада на восток, он не чувствовал боли, но ощущал каждой клеточкой тела, как жизнь вытекает из него, словно клей из пробитого тюбика. Он не мог этому сопротивляться, он принял факт своей смерти с ясностью и отчетливостью, с истинным христианским смирением, а на чернеющем небе перед его глазами светились три цифры, разделенные дефисами — «1—5—0» — и он уже не удивлялся ничему, потому что понял еще в школьной юности, что погорит из-за сущей ерунды.

«Господь пастырь мой…» — снова подумал Тед Броуди…

…а потом провал. Тишина. Сверчки в голове. Бесконечный коридор без всякого света в конце — даже ни намека на маленькую лампочку — и долгие часы (дни, месяцы, столетия?) покоя. Небытия. Удивительно, но небытие имеет запах. Оно пахнет ногами, вспотевшими после бега в шерстяных носках.

Тело Теда Броуди оставалось в морге несколько недель. Никто из родственников не объявился — ни отец, всю жизнь наставлявший на путь истинный своего единственного отпрыска и не добившийся ни малейшего успеха; ни мать, навеки потерявшаяся в трехсотмиллионной Америке, как личинка в зарыбленном водоеме; ни братья с сестрами. Тедди-медвежонка на этом свете никто не искал, никто не заметил его отсутствия, хотя уж присутствие оного субъекта при жизни немалому количеству людей доставляло серьезные неприятности.