— Да очень уж прозябли, устали, после такой-то работы, — сказал о. Роман удрученно, — матушки мои, четыре тысячи душ!
Месяц спустя я случайно разговорился с пожилым вертолетчиком. И надо же: когда-то, годы назад, он кружился над теми краями. Я напомнил ему про Назину, он встрепенулся и свистнул.
— Знаю остров Смерти, он же Людоеды. Как не помнить? — сказал он. — Летишь осенью, под тобой тайга темная, мутная, в пятнах желтых и красных — березки, осины. По берегам ивняк рдеет тесьмой. А заходишь на Назину — торчит этот остров, как жерло вулкана. На нем одни осины — горит, полыхает. Впервые увидел — закричал от неожиданности. Его, наверное, из космоса отлично видно, такой багрово-алый, в блестящей оправе воды. Когда узнал его судьбу — оторопь взяла. Получается, кровь к небесам вопияшеть, верно?