Остров Серых Волков (ЛП) - [49]

Эллиот поворачивает голову в мою сторону.

— Иногда я думаю, что однажды проснусь и тоже почувствую все плохое, что есть во мне.

— Мы все немного плохие. — Я очень плохая, но я ему этого не говорю.

Не могу смотреть на него после этого, поэтому смотрю на небо, пока не вижу вспышки Луны, когда моргаю.

— Мой папа, — шепчет Эллиот.

Все, что я знаю о Патрике Торне, я узнала от Дорис Ленсинг, и это не так уж много: он завербовался в армию, когда не смог найти сокровища, потому что когда ты Торн, война предпочтительнее неудачи.

— Я читал мамин дневник. Я даже не знал, что она ведет дневник, пока не нашел его два года назад и не прочитал эту непростительную вещь.

Наконец я поворачиваю голову. Зубы Эллиота тревожно сжимают кольцо на губе. Руки выщипывают мох из мягкой земли. Он делает глубокий вдох и говорит:

— Мой отец не убивал себя.

Моя голова и сердце парят где-то далеко надо мной, может быть, в деревьях или облаках, а может быть, вместе со звездами. Это не секрет, от которого у меня кружится голова, а тот факт, что Остров Серых Волков, похоже, вытягивает правду из всех нас. Но я не отдам ему свою.

Эллиот смотрит на меня широко раскрытыми глазами, весь взвинченный.

— Ты хочешь знать правду, Руби?

— Это остров заставляет тебя так говорить?

— Нет, не остров.

Я не испытываю такого облегчения, как следовало бы. В глубине души я знаю — и это похоже на искушение судьбы даже думать об этом — истина не умирает и не исчезает только потому, что вы этого хотите.

Рука Эллиота скользит вниз по моей руке. Его пальцы переплетаются с моими, держатся крепко.

— Это сделала моя мама. Она убила его. И тут же снесла ему лицо.

— Эллиот.

— Все всегда произносят мое имя так, словно я стою на краю обрыва и готовлюсь к прыжку. Как будто во мне есть что-то от болезни моего отца. — Он сжимает мою руку все сильнее и сильнее. — А что, если она у меня есть?

Мы смотрим на звезды и крепко держимся за них, сжимая пальцы.

— В тот день умер мой брат, — продолжает он. — Возможно, моя мама увидела бы, как он вошел в воду, если бы не была так занята убийством моего отца.

— Зачем она это сделала?

— Она мне ничего не скажет. Не буду говорить о том дне. Но разве имеет значение, почему кто-то убивает кого-то другого? — Он не говорит «убийство» так, как я, и держит это в себе до самой последней минуты. Он произносит это так, словно слово ужалит его язык, если он не выплюнет его достаточно быстро.

Я изо всех сил стараюсь удержать его взгляд, но это невозможно с его искаженным выражением лица и воспоминанием о скрипучем голосе Сейди, шепчущей «убийство» в тот воскресный день.

— Нет. Никогда не бывает хорошей причины.

Я просыпаюсь среди ночи от звуков своего имени в ветре. Я поворачиваюсь лицом к Анне, но когда зов раздается снова, ее губы не шевелятся. Она так поглощена своей книгой, что не возражает, когда я говорю ей, что иду в туалет одна.

Трава под моими босыми ногами прохладная и слегка влажная. Ветер такой же дикий, как и моя сестра, толкает и толкает меня, пока я не оказываюсь прямо там, где он хочет меня видеть. Я стою между Звездных Камней, статические разряды пронзают мою кожу, когда я слышу ее. Хриплый голос, почти шепот.

— Руби, — говорит она, — о, Руби, что ты наделала?

— Что-то ужасное, — отвечаю я, прежде чем осознаю, что обращаюсь к ветру.

— Скажи им, — хрипит он больным голосом моей сестры. — Скажи им всё.

ГЛАВА 28: РУБИ

— Я должен был украсть кинжал, — говорит Эллиот на следующее утро, когда мы бродим по очередному лесу. Среди веретенообразных стволов чувствуется некое умиротворение, но я, кажется, не могу до него дотронуться. Вместо того чтобы прогнать тьму, утренний свет, похоже, поднял ее на поверхность. Каждое безмолвное пространство все еще кричит о секрете Гейба. Голос Сейди все еще звучит у меня в голове. И на острове все еще есть кто-то еще.

И вот кинжал.

Рычит Эллиот.

— Это было прямо там. Я должен был взять его с собой.

— А что ты собираешься делать с этим ножом, чего не можешь сделать своим перочинным ножом? Ввязаться в поножовщину? — Анна бросает на меня взгляд, который говорит, что эти мальчики очень странные.

— Вообще-то да, — говорит Эллиот. — Кто знает, что этот парень сделает, если мы доберемся до сокровищ первыми?

— Если на острове есть еще один человек.

Гейб шаркающей походкой останавливается возле тонкой березы. Он больше не теряется в насмешках острова, с пустыми глазами, наполненными туманом. Но он также не тот слащавый и звездный мальчик, который прыгнул на лодке на Остров Серых Волков. Он такой человек, каким никогда раньше не был.

И он совершенно промок от облегчения.

— Я думаю… — впервые за сегодняшний день Гейб поднимает глаза выше наших колен. Он выглядит, как существо с крыльями, которое выпустили из клетки, но все еще нуждается в разрешении летать. — Я думаю, что остров может заставить нас увидеть то, чего там нет. Может быть, это заставит нас тоже не видеть того, что там есть.

— Может быть, книгу забрал остров. Может быть, это сделал какой-нибудь охотник за сокровищами. Дело в том, — говорит Чарли, — что ты обещал сегодня водопад, Эллиот. И все, что я вижу, — это деревья.