Остров счастливого змея. Книга 2 - [27]

— Как мой? Я не могу, я не возьму!

— Я для тебя шила, Забда, — с укором сказала Золомпо. — Ты Вождь. Тебе его носить. Пусть люди видят тебя издалека.

— Но… Чем же я смогу вас отблагодарить за такой подарок?

— Зачем благодарить? Ты вернулся, ты с нами! Этого достаточно.

Александр пытался ещё что-то сказать, но Золомпо жестом остановила его.

— Не надо лишних слов. Тебе нравится — носи. В этом наряде ты сделаешь большие дела для хабуга. Иди, жена ждёт тебя.

Золомпо дала Александру большой полиэтиленовый пакет для его прежней одежды.

— Ай-ай! Чуть не забыла, совсем старуха стала! — запричитала она. — К этому наряду ещё вещи полагаются. На вот, вешай на пояс. Это справа, а это с левой стороны.

Она подала по очереди два ножа в кожаных чехлах — один прямой, другой с изогнутым лезвием, и кожаный, расшитый бисером мешочек с затягивающейся завязкой.

— Ножи вы тоже сами делали? — удивился Александр.

— Нет, что ты! Это не женское дело. Это Огбэ ковал, точил, рукояти делал. Для тебя специально.

— А мешочек этот для чего?

— Потом кремень добудешь, кресало сделаешь, огневой гриб сваришь, высушишь — чистый Огонь всегда с собой будет. Светлой дороги тебе, Забда!

Александр был потрясён. «Отказалась плести туески за деньги, а костюм, который прямо сейчас можно продать за тысячу долларов, подарила просто так, — размышлял он по пути к Пасхиным. — Где теперь встретишь такое? Так могут поступить матери по отношению к своим детям, или влюблённые. Но совершенно чужой человек… Столько дней трудиться, стараться, вкладывать душу — и отдать просто так. Стоп! Вкладывать душу — вот ключ! Она вложила душу, поэтому подарила, она не могла продать. Это мне урок. Мудрая бабушка Золомпо!»

— Саша, ты ли это?! — прервал его размышления Пасхин. Он окликнул Александра из двора Бориса, подошёл, снял с головы сетчатую маску.

— А я гляжу, гляжу — не пойму, что за Чингачгук Большой Змей? С обновой тебя! Повернись-ка… Ух ты, Змей какой! Ну, ты теперь настоящий вождь! В таком костюме лицом в грязь никак нельзя. Кто шил-то, Золомпо небось?

— Как ты угадал?

— Она мастерица у нас. Да и неравнодушна она к тебе.

Из глубины двора подошёл и сам Борис, тоже в маске, поздоровался.

— А что это вы делаете? — спросил Александр.

— Да, вот, Борису помогаю с пчёлами.

— Заходи, посмотришь, — сказал Борис.

Александр прошёл. За домом, у дальней ограды участка стояли ульи, над ними тучей вились пчёлы. Борис склонился над открытым ульем, вытащил рамку.

— На-ка, надень, — сказал Пасхин, подавая маску, — а то пчёлы тебе быстро парадный вид испортят.

Александр натянул сетку на лицо и с опаской подошёл поближе.

— Ух ты, сколько их! — удивился он. — А что это за шишечки?

— Это расплод, личинки.

— А мёд где?

— Мёд в июле будет. Если липа зацветёт, — ответил Борис, окуривая пчёл дымом.

Александр с интересом наблюдал за действиями пасечников. Они уверенно производили какие-то операции в вихре ядовитых насекомых, от одного жужжания которых Александру хотелось бежать, и это смахивало на колдовство.

— Здорово вы с ними управляетесь, — сказал Александр.

— Нравится? — спросил Пасхин. — Заводи себе. Полезное дело!

— Да я же не умею. Я первый раз так близко пчёл вижу.

— Научишься, — сказал Борис, — дело нехитрое. Я по глупости сразу десять ульев купил. Разбогатеть думал. Первый осмотр делал, они меня, как бог черепаху изуродовали. Спалить хотел!

— Как спалить?

— А что, рожа распухла, глаза не открываются, руки не сгибаются… Думал, сожгу всех к чёртовой матери. Потом отлежался, опять к ним полез. А они интересные, умные, оказывается. Теперь без них не могу. Не из-за мёда. Нравится мне это занятие. Нервы успокаивает.

— А ты ко мне, что ли шёл? — спросил Пасхин.

— Да. Хотел в гости вас с Ларисой пригласить сегодня вечером. Ко мне же Зоя с Иркой приехали.

— Да уж знаем, — сказал Пасхин. — Придём, раз приглашаешь.

— Борис, ты тоже приходи.

— Нет, я лучше с пчёлками… Не люблю я застолья с некоторого времени.

— Ну, ладно, пойду к Зое, похвастаюсь костюмом. Удачи вам.

Норд коротко взлаял при приближении Александра, видимо не узнав его в новой одежде, но тут же извинительно завилял хвостом, стал обнюхивать кожаную обувь. Ира домывала порог. Она разогнулась на лай, обернулась и выронила тряпку. Эмоции помимо её воли меняли выражение лица. Она сделала несколько шагов навстречу отцу, опустилась на колено, подняла руки к небу и очень серьёзно сказала:

— О, Солнце! Укажи Вождю хабуга верный путь, по которому он должен вести свой народ! Мудрых решений тебе, Забда! Пусть твой внутренний мир соответствует твоей одежде!

Александр ожидал от Ирки чего угодно, только не этого. Это были слова умудренной жизненным опытом женщины хабуга, но никак не его дочери, которую он по привычке всё ещё считал ребенком. Но ребёнок тут же прорвался наружу:

— Мама, мамочка! Иди скорее, смотри, кто к нам пришёл! Да брось ты эту картошку, иди скорее!

Она бросилась в припрыжку к отцу, обняла его, стала ощупывать одежду, восхищаясь и тарахтя без умолку. Зоя вышла из дома и тоже бросилась к мужу.

— Саша, как тебе идёт! Какая красивая одежда! У тебя даже лицо изменилось. Откуда это?