Остров отчаяния - [21]

«Я не понимаю вас, сэр» — ответил он, и, мне кажется, хотел пройтись по некоторым, кто не любит проигрывать, но решил воздержаться. Я ответил, что могу объяснить подробнее, когда он только пожелает, хотя, честное слово, я не мог бы сказать — кому адресованы его сигналы. Это мог быть любой из игроков. Жаль, если это Кэрролл, мне он нравится. Но у него вид был, будто он отравился. Впрочем, у всех за столом был такой вид. Но ни один не ответил, когда я спросил, не хочет ли еще кто-нибудь из присутствующих объяснений. Это был чертовски неприятный момент, и Хинидж Дандас поступил, как настоящий друг, пройдя через зал, и встав за мной. Чертовски неприятный момент.

Стивен Мэтьюрин живо представил себе сцену, но вообразить всю глубину эмоций участников он вряд ли мог: бешеную злость Джека Обри, обнаружившего, что он был простаком, болваном, которого ощипали, как куренка, и вдобавок — праведное негодование от потери изрядной суммы денег. Но он представил молчание всего игрового зала, заполненного людьми в больших чинах и с немалым положением, когда одного из самых влиятельных присутствующих открыто, громовым голосом обвинили в карточном жульничестве. Молчание, в котором многие, осознав серьезность ситуации, приняли отсутствующий вид, и которое было нарушено натянуто-оживленным разговором, когда Джек и Дандас покинули собрание.

— Сейчас Рэй отправился в поездку по верфям, ищет случаи коррупции, и его не будет довольно долго. От него не было известий до отъезда, что странно, но вряд ли он будет просто сидеть с таким обвинением — и мне не хотелось бы отсутствовать, когда он вернется. Не хочу, чтобы все выглядело так, будто я сбежал.

— Рэй не будет драться с тобой. Если он упустил двенадцать часов после такого афронта, он уже драться не будет. Он попытается получить сатисфакцию другим способом.

— Я примерно так же думаю, но я не позволю ему отмыться, заявив, что он не смог меня найти.

— Ну, Джек это в любом случае зашло уже очень далеко. Все знают, что приказы по службе имеют приоритет над всем остальным — и дела вроде твоего вполне могут подождать и год и больше. Мы оба знаем подобные случаи, и отсутствующие люди никак не считались запятнанными.

— Даже если так, я скорее дам ему то время, которое ему нужно, чтобы сделать свой ход и…

Прибытие адмирала Снейпа и капитана Хэллоуэлла (приглашенных разделить поданную на обед баранину с семейством Обри) прервало разговор, но через некоторое время Стивену пришлось вновь вернуться к данной теме. Софи шепотом попросила его о разговоре, и, когда три моряка вознамерились повторить бой у Сент-Винцента с начала до конца, выстрел за выстрелом, было совсем несложно покинуть гостиную, пока они выстраивали орехи на столе в боевые линии. Стивен вышел, зная, что времени у него сколько угодно.

Софи начала с заявления, что нет на свете ничего более грешного, варварского и языческого, чем дуэли. Они были бы безнравственны даже в том случае, если бы в них всегда проигрывал виновный — а ведь это не так! Она упомянула молодого Батлера с «Каллиопы», что был абсолютно невиновен — и умер от ран, еще и года не прошло. А Джейн Батлер, что ухаживала за ним, как только может любящая женщина, осталась одна-одинешенька с двумя малышами — и без гроша за душой.

— Ничто, ничто, — говорила она с глазами, полными слез, — не отвратит Джека от того, чтобы встать к барьеру — и быть застреленным или заколотым! А значит, наш первейший долг — заставить его уйти на «Леопарде!» Корабль долго будет в плавании, а за это время все забудется: или этот гадкий Рэй придет в лучшее расположение, или, возможно… — Софи заколебалась, и Стивен продолжил за нее:

— Или кто-нибудь другой успеет дать ему по голове. Это вполне возможно: он завсегдатай бегов и картежник, и живет далеко не по средствам. Его жалованье не превышает шести-семи сотен фунтов в год, и, вроде бы, у него нет других источников, а ведет он себя как очень обеспеченный человек. Но после происшедшего никто не сядет с ним за карты кроме как на интерес — что делает исполнение вашего желания менее вероятным, чем хотелось бы. С другой стороны, я глубоко убежден, что Рэй — не боец. Человек, переваривающий такие слова двенадцать часов — будет их переваривать и двенадцать лет, и так в себе и похоронит. Дорогая, вам совершенно не стоит волноваться из-за этого, клянусь душой!

Увы, Софи совершенно не разделяла глубокое убеждение Стивена.

— Ну почему Джек сказал ему эти слова? — убивалась Софи. — Почему он не мог просто встать и уйти? Он обязан был подумать о своих детях!

И она снова начала повторять свои аргументы против дуэлей, со все возрастающей горячностью, так, словно Стивена (хотя он был того же мнения) требовалось убеждать, и словно убеждение Стивена как-то помогло бы делу.

В чьих-то еще устах эти тирады быстро навеяли бы скуку, ибо, за неимением свежих аргументов по теме, Софи вынуждена была снова и снова повторять аргументы, верой и правдой отслужившие в спорах последние несколько сотен лет. Однако Стивен любил ее, ее красота и искренние переживания тронули его, и он слушал ее терпеливо, грустно кивая в такт. Но вот, после паузы для вдоха (ибо речь ее была поспешной, как чириканье ласточки под стрехой, и слова буквально налезали одно на другое) она повергла его фразой: