Поднялась луна, огромная — полнолуние прошло недавно, — заливая море призрачным светом. Оторвалась от горизонта, все выше и выше, а где-то слева среди морских слонов разразилась битва.
— Может быть, лапа зацепилась — что-то долго они возятся, — наконец произнес Бонден. — Нет, распускает фор-марсель. Снимутся с якоря в любую минуту и с отливом скоро уйдут, а с этим бризом пойдут ходко. Вскоре исчезнут, как и мы, даст Бог. Завтра навесим рулевые тяги, сам руль и домой, как только загрузим все снова в трюм. Снова фонарь. Они потеряют отлив, если продолжат так болтаться. Что за странная манера. Слышите, сэр? Нет, не старый тюлень. Шлюпка идет к бригу. Вот, вижу, выходит из-за острой скалы. О, это наш ялик. Смею предположить, это мистер Хирепат плывет попрощаться, гребет так неловко. Так и есть. Но кто его помощник, черноволосый мальчик? Не знаю эту физиономию. Сэр, сэр, да это миссис Уоган! Она же сбежит! Мне пойти и вернуть их обратно?
— Нет, — сказал Стивен. — Сиди спокойно и молчи.
Лодка приближалась, прошла на расстоянии шепота, луна освещала их лица: восторженные, простодушные, и нелепо юные. Лодка уплыла дальше, нырнув в черную тень китобоя. Тихие окрики с «Лафайета»: «Крепко держитесь, мэм, и помните о юбках, поднимаясь», — а потом, когда бриг повернулся и забрал ветер, донесся смех миссис Уоган, летящий над водой, очень веселый и задорный. Веселее, чем когда-либо, такой заразительный, что и Стивен, и Бонден хохотнули вслух, и теперь в этом смехе впервые звучали триумфальные нотки.
Конец пятой книги
