Остров - [7]

Вичка поскучала, сколько смогла, потом принесла дровишек, хотя их и без того хватало с избытком, затем, захватив свою коронную дубинку, поднялась на скалы, пологие в этом месте. И там она встретила медведя, который ничего дурного не умышлял, а тихо-мирно вытряхивал из нор вездесущих леммингов и аппетитно ими чавкал.

— Вот ты где! — мстительно прошептала Вичка. — Теперь не уйдёшь!

Говорят, белый медведь умеет прыгать с места на двенадцать метров. Этот сиганул не меньше, чем на двадцать. Косолапого можно понять, если два раза его спасало от разъярённой фурии немедленное бегство, то и сейчас следует бежать. Вичка с визгом неслась следом. На этот раз она была в кроссовках, пляжные шлёпки остались в лагере.

О, упоение гонкой! Кажется, ещё немного, и удастся приложить дубинкой по мохнатой спине. Увы, северные просторы искажают перспективу, а медведь бежит куда быстрей разгневанной девы. Вот он достиг верхушки прибрежной скалы, на мгновение силуэт зверя отпечатался на бледной синеве неба и вдруг исчез, словно неведомый оператор переключил кадр.

— Куда? — закричала Вичка. — Стой, тебе говорят!

Она вылетела на вершину и еле сумела затормозить. Прямо перед ней разверзлась пропасть, многометровая стена, смотреть с которой всё равно, что любоваться видами с башни святого Олафа в Выборге: в ногах обнаруживается слабость, и противно тянет в животе. Внизу из песка выпирали окатанные волнами горбы и на них, мёртво распластавшись, лежал медведь.

— Ой, миша, — пробормотала Вичка. — Как же ты так? Я же не хотела…

Михаил возвращался с промысла, таща сумку, в которой лежало килограммов десять мелких северных мидий. В лагере его никто не встретил, бледные языки пламени доплясывали над кострищем. Значит, Вичка ушла куда-то совсем недавно. Следов крови на камнях не видно, так что не медведь утащил Вику, а сама утащилась. И где её теперь искать?

— Миха-аль!.. — Вичка спускалась с горы, и самый вид её и голос были исполнены трагизма. — Михаль, там такая беда!

— Что ещё?

— Я не нарочно, честное слово! Идём скорее.

Оставалось идти и смотреть, какая стряслась беда.

Почему-то Вика пошла не наверх, откуда только что спустилась, а по кромке пляжа, постепенно сужавшегося в этом направлении. Ничего не понимающий Михаил шёл следом.

— Вот, видишь?

Перед ними, нелепо распластавшись по камням, лежала туша медведя.

— Убился, бедненький! — причитала Вичка. — Жалко-то как… Но ведь я не нарочно.

— Представляю, что было бы, если бы ты его нарочно пришибла.

— А ты не издевайся. Лучше скажи, его можно кушать?

— Нет, — твёрдо ответил образованный Михаил. — Гипервитаминоз А гарантирован, вплоть до летального исхода.

— Всё равно. Нужно снять шкуру и сшить шубку. А то здесь прохладно, а у меня шубки нет.

Как ни верти, а красивая женщина без шубки оставаться не должна.

* * *

Паника в офисе Бюро экстремального туризма началась с рутинной проверки работы радиотелефонов.

— Что значит, не отвечает? — бесновался директор. — Должен отвечать! Это один из ключевых моментов нашей работы.

— Телефон мог пострадать из-за неаккуратного обращения. Скажем, если его бросить в костёр…

— Не городите ерунды. И, вообще, что означает ваша плановая проверка? Телефоны должны поверяться перед выдачей клиенту.

— Так оно и было. Но потом прошло две недели с момента запуска таймера. Сигнала бедствия не поступало, и мы начали проверку.

— То есть, кто-то уже две недели сидит на острове, а вы мне сообщаете об этом только сейчас. О ком конкретно идёт речь?

— Ну, этот тип, который в счёт багажа взял с собой девчонку…

— Что!? Вы хоть знаете, куда мы их отправили? Они на острове в Карском море, там со дня на день снег выпадет. Они на второй, максимум на третий день должны были послать сигнал бедствия. Но если у них, по вашей милости, не работает телефон…

— Телефон был исправен! — с мужеством отчаяния вскричал техник.

— Ещё трупов мне не хватает! Вертолёт, немедленно!

— Вертолётами занимается транспортная служба.

— Плевать мне, кто этим занимается! Вертолёт — немедленно!

Море, кое-где уже покрытое принесёнными с севера льдами, скалистый остров, каких много в Карском море, бесплодный и негостеприимный. Вертолёт сделал круг над береговой линией.

— Здесь мы их высадили, — сообщил пилот и тут же крикнул: — Вижу дым!

— Слава богу, живы! — директор, лично возглавлявший спасательную экспедицию, перевёл дух.

В расщелине меж двух выходов скальной породы было устроено что-то вроде берлоги или норы, перед которой и горел костерок. На шум винтов из норы выполз человек. В нём было трудно узнать щеголеватого Михаила. Небритый и взлохмаченный, вонючий и бесконечно грязный, в изодранном банном халате, вид он имел самый дикий, и топор в руке только добавлял живописности его облику.

— Вы живы! — воскликнул директор.

— Кажется…

— Мы уже переволновались. Что же вы не позвонили раньше, вам же выдали телефон!

— Его медведь съел.

— Какой медведь?

— Вот этот, — Михаил приподнял край того, что перекрывало берлогу, и стало видно, что это огромная, грязно-белая шкура, растянутая вверх плохо выскобленной мездрой и вниз тёплым мехом. Удерживали её деревянные брёвнышки и варварски изогнутые металлические трубки от шезлонгов.