Остров, куда не вернулся мир - [19]

И еще одна особенность местных автобусов. Все они в одно и то же время и городские, и междугородние. Автобус № 23, например, имеет так много остановок в Нахе, что тратит на пять километров сорок минут. И только час двадцать уходит на следующие 60 километров до города Наго. Столь существенная разница в скорости объясняется еще и тем, что почти все автобусы не минуют Кокусай-дори.

От Окинавы до северного тропика рукой подать, и темнеет там даже в июле в восемь часов. Маленькие переулки и улицы Нахи погружаются во мрак, пробиваемый кое-где редкими фонарями. Ставни всех лавок опущены. Зато на Кокусай-дори — море огней. Неоновое зарево рекламы словно соревнуется в яркости с ослепительным сиянием витрин.

Водитель не объявляет остановок. Он лишь нажимает в нужный момент на кнопку — и динамик воспроизводит записанный на магнитофон девичий голосок. Так мы узнали о том, что город Наха уже позади, а те, кто хочет выйти в Урасоэ, должны нажать на кнопку над сиденьем и не забывать в автобусе свои вещи. Мы напряженно вглядывались в окно, стараясь обнаружить границу «самого тесного в мире города», но мимо проносились лишь вереницы одноэтажных и двухэтажных домов, а со стороны моря бесконечно долго тянулась колючая проволока складов Макиминато.

«С ОКИНАВЫ В РОССИЮ ПОСЫЛАЮ ЛЮБОВЬ!»

Все так же весело играла музыка. По золоченым лучами заходящего солнца улицам спешили люди. Как и полгода назад в день открытия международной выставки «Экспо-75 — Мировой океан», над полуостровом Мотобу было голубое небо, очерченное с одной стороны цепью гор, с другой — ровной линией морского горизонта, берегами островов Иэ, Сесоко и крошечного атолла Минна. Кое-где горизонт прикрывала легкая вуаль облаков. Краски моря, и сейчас еще пленявшие своими оттенками от ультрамариновых глубин до светло-зеленых отмелей, казались какими-то поблекшими. День стоял теплый, и только легкий бриз нес нелетнюю прохладу. Карликовые пальмы, выстроившиеся вдоль аллей и улиц, криптомерии и кустарник, непроходимой паутиной опутавший выступы скал, были по-прежнему изумрудно-зелеными, и трава на газонах, рыжая и бурая во времена летнего зноя, впитав в себя влагу осенних дождей, радовала глаз яркой зеленью.

От порта в направлении острова Иэ удалялась эскадра — белоснежная яхта в окружении небольших патрульных катеров. Яхта уносила от берегов Окинавы принца и принцессу Японии, которые приехали сюда лишь на несколько часов, чтобы объявить международную выставку «Экспо-75 — Мировой океан» закрытой. Церемония, проходившая в театре напротив морского вокзала, закончилась. Сиротливо торчал на берегу бухты голый флагшток, где все привыкли видеть главный флаг выставки — ультрамариновый с белыми гребешками трезубец волн в голубом круге, нашитом на белое полотнище. Но еще развевались у входа и перед портом разноцветные флаги десятков стран.

Жарким днем 19 июля 1975 года смуглые рюкюскне девчушки в черных юбочках, белых блузках и ярко-красных беретах над копной черных волос внесли эти флаги на территорию выставочного городка. Их сопровождали такие же юные барабанщицы в белых панамах с огромными барабанами на белых лентах. Поползли вверх по флагштокам голубой с белым флаг ООН, «восходящее солнце» Японии, наш кумач с серпом и молотом, звездно-полосатый американский флаг, английский «Юнион Джек», флаги Болгарии, Венгрии, ГДР, Кубы, Италии, Австралии, Канады, ЕЭС, Монако… — всего 38 флагов различных государств и международных организаций. Ровным полукругом, словно в почетном карауле, они выстроились у оранжевого шатра над Южными воротами, у небольших пирамидообразных крыш Северных ворот и приветствовали три миллиона людей, ставших за шесть месяцев гостями этого чудесного города на берегу моря в самой северной точке Окинавы.

В последний вечер «Экспо» —18 января 1976 года я снова прошел по ее улицам и аллеям. Автобус, который каждый день ровно в девять вез нас, работников советского павильона, мимо полицейских, стоявших у входа в неизменной белоснежной униформе с голубыми погонами, на улицу Магеллана, где развевался наш флаг, уехал пустой. Мы прощались с выставкой.

На Международной площади я сел в бело-голубой вагончик автоматической дороги компании КРТ. Вагончик плавно набрал скорость и покатил, шурша по бетону шинами, в сторону своей конечной станции — Северных ворот. Оттуда вагончики компании ДВС, чуть поменьше и потихоходней, отправлялись в парк аттракционов, а голубые автобусы с эмблемой «Экспо» шли на опустевший пляж с одиноко стоявшими пальмами. На выставке еще ходили длинные не очень быстрые электрокары с прицепами — единственный платный транспорт, если не считать прогулочных катеров с внушительными прозрачными иллюминаторами ниже ватерлинии, через которые можно познакомиться с вольными обитателями местных вод.

Наиболее интересным решением транспортной проблемы выставочной территории, вытянувшейся вдоль моря на три с лишним километра, были две автоматические линии КРТ и ДВС. Первая, как мне объяснили обслуживающие ее японские инженеры, — прообраз будущего городского общественного транспорта, вторая — индивидуального. Обе линии работали очень четко, без аварий. Однажды, правда, вагончики остановились: приборы зафиксировали микроскопическое землетрясение. У КРТ был только один недостаток. Вопреки пожеланию американской фирмы «Боинг», проектировавшей дорогу, администрация выставки посадила в каждый вагон по проводнику. Он объявлял остановки, приветствовал и благодарил пассажиров за путешествие. В результате оказалась извращенной идея автоматизации. Некоторые пассажиры принимали проводников за вагоновожатых.