Квисто и отец Гордано подошли к краю причала. За ними столпились жители Альваро.
Теперь все были здесь, и все дружно поддерживали дас Тегаса – его народ, безоговорочно готовый принять любое его решение.
Питер обнял Терезу за талию и почувствовал, как прильнула к нему девушка. Старик выглядел как убеленный сединами бог, бровастый и потрясающе великодушный. Он возвышался над причалом, и голос перекрывал всю площадь. Отец Гордано стоял рядом с хозяином Альваро. Внизу на воде покачивалась моторная лодка.
Ассис занял место у руля, Васко – у мотора, работавшего на холостых оборотах, а Мануэль стонал на носу моторки. Суровый громкий голос Квисто спокойно перекрывал шум мотора.
– Для нас вы уже мертвецы. Для полиции тоже умрете. Мы выбросим вас из наших сердец и вычеркнем из памяти, ибо сама мысль о вас вызовет у любого из нас тошноту. Но выв, куда бы ни направились, никогда нас не забудете, и память будет висеть над вами проклятием и терзать до самого смертного часа!
Старик нагнулся и отдал швартов, Ассис его подхватил.
Квисто взмахнул громадной рукой, указывая на выход из бухты.
– Вон! – пронеслось над водой бухты, густо покрытой всяким хламом.
Взревел мотор, за кормой лодки взбило пену. Назад оглянулся только Ассис.
За спинами островитян возвышался их разрушенный город, но все они смотрели вослед удаляющейся лодке, пока та не вышла из бухты и не скрылась из виду.
Квисто повернулся к своему народу, расплылся в широкой улыбке и весело прокричал:
– Теперь за дело!
Но его остановил отец Гордано.
– Сначала вознесем молитву.
Он воздел руки к небесам, и все упали на колени. Питер одним плечом касался плеча Терезы, другим – что-то бормотавшей Грации. Пока отец Гордано читал молитву, Лэндерс думал о том, что будет дальше. А дальше будет все: труд и надежда, любовь и горе, и воздаяние по заслугам.
